– «Все, чего я хотел для нас – и для Кеннеди, – это нормальная жизнь. Думаю, мы оба понимаем, что это невозможно». И какая именно часть выглядит так, словно не касается меня? – поинтересовалась я.
Отец провел ладонью по своим волосам цвета перца с солью.
– Когда я выяснил правду о твоей матери, мне пришлось уйти. Фэйт не могла защищаться сама. Не знаю, что она успела тебе рассказать, но иллюминаты преследовали ее много лет.
– Димитрий и Габриэль? – Я должна знать.
– Нет. Но Габриэль уже погубил Фэйт. Она никому не доверяла после случившегося, кроме меня. Она моя младшая сестра, а родители давно умерли. И моим долгом было защитить ее.
– А как насчет долга по отношению к собственной дочери? – резко спросила я.
Он прислонился к стене, ссутулился.
– Я не мог забрать тебя у матери. Ты бы меня возненавидела, а она тебя очень любила. Она бы никогда не причинила тебе зла. – Отец порылся в кармане и достал несколько фотоснимков. – Но я всегда проверял, все ли с тобой в порядке.
Он развернул фотографии веером, и мое детство возникло передо мной, как колода карт: вот я сижу на санках в зимнем комбинезончике, вот я в маскарадном костюме на Хеллоуин, вот мы с Элль едим мороженое перед зданием начальной школы, вот я почти взрослая, иду в художественную школу, а щека испачкана углем.
И еще с полдюжины снимков.
– Ты сам фотографировал? – Я не могла отвести глаз от снимков.
– Я приглядывал за тобой, Кеннеди. Но не хотел навлекать опасность на тебя или на Фэйт. Ее однажды уже похищал орден. Они хотели все знать о ее картинах. Фэйт видела то, что они называли пророческими снами, и она рисовала картины будущего.
Я подумала о записях в книге Фэйт, что предсказывали мое рождение, называли меня белой голубкой.
– О похищении она мне рассказала.
Отец бросил на меня недоверчивый взгляд.
– Теперь ты пятый член Легиона? – спросила я.
Вопрос дался тяжело, но мне необходимо знать.
Мой отец спрятал фотографии в карман.
– Боюсь, что да.