Появилось маленькое мерцающее изображение сестры – темноволосой, с пристальным взглядом, полными губами и такой привлекательной, что чуть позже, когда годы смягчат ее черты, она обещала превратиться в редкостную красавицу. А когда он услышал голос Вали, почудилось, что она вовсе не покидала Ланкивейл.
– Я видела Вориана Атрейдеса, – сказала она без предисловий. – Негодяй вернулся! Наконец-то у нас появился шанс осуществить правосудие.
Валя расправила плечи; она словно видела, как ее брат изумленно отшатывается.
– Он не умер, как мы думали. Все это время он скрывался, а теперь вернулся. Будь он проклят, он выглядит таким же молодым и здоровым, как раньше! Император Сальвадор заискивает перед ним, празднует его появление – Вориана Атрейдеса! – Каждое ее слово было проникнуто отвращением. – Видел бы ты его лицо, как он вел себя… словно вся империя принадлежит ему… Он, наверное, думает, что Харконнены уже забыли, чем он провинился.
Гриффин чувствовал, как растет его собственный гнев. Слушая, он стиснул подлокотники кресла.
– Мы с тобой годами говорили об этом, брат, – мечтали об этом, и вот теперь нам представилась возможность. Атрейдес заплатит за то, что сделал с нашей семьей, за то, что превратил нас в деревенщину, что мы не стали правителями империи.
Слушая, Гриффин вспоминал их разговоры о несправедливости, которую сотворил Вориан Атрейдес с Домом Харконненов. Они вместе изучали документы о позоре их семьи, даже официальную историю из Анналов джихада и личные воспоминания, в которых Адулурд выразил свою боль. В старину, до начала и в начале джихада Серены Батлер, Дом Харконненов был очень силен и влиятелен. С тоской и печалью они с Валей разглядывали виды старого семейного поместья на Салусе Секундус: огромный дом, виноградники, оливковые рощи и охотничьи угодья.
Во время одной такой беседы – они были еще подростками – Валя заговорила, словно обращалась к большой аудитории:
– Мы должны были унаследовать величие, но пропагандой и ложью его отобрали у нас, и сделал это Вориан Атрейдес. Эта вопиющая несправедливость запятнала имя многих поколений Харконненов.
Валя всегда мгновенно взрывалась, вспоминая об этом, и Гриффин чувствовал то же самое. Они видели, как друзья и родственники умирают на холодной и опасной планете, куда сослали их семью. Валя постоянно рисовала в воображении, какой могла бы быть история их семьи, и часто обдумывала месть человеку, исчезнувшему восемь десятилетий назад.
– Я знаю, где он сейчас, Гриффин, – произнесло ее голографическое изображение. – Он встретился с императором и скоро снова улетит. Он с семьей живет на планете Кеплер; к этой записи я прикрепила ее координаты. У него там семья, счастливый дом. – Она помолчала. – Я хочу, чтобы ты отобрал у него все это.
У Гриффина внутри все похолодело. Он всегда надеялся, что обойдется без мести, что Вориан Атрейдес давно умер на какой-нибудь далекой планете, тихо, без шума. Но тот был жив, его местонахождение известно, и это в корне все меняло.
– Честь и справедливость не одно и то же, – говорила между тем Валя. – Вначале восстановим справедливость, а потом начнем восстанавливать наше честное имя. Нарыв будет вскрыт, гной вытечет, и только тогда мы сможем выздороветь. Уэллера нет, а у нашего отца, ты знаешь, не хватит характера для мести. Я сделала бы это сама, но мешают обязанности перед орденом. Поэтому… тебе придется одному защищать нашу семейную честь.
Слушая, Гриффин наморщил лоб. Ему хотелось протянуть руку и коснуться сестры, поговорить с ней, но ее изображение продолжало с растущей яростью разжигать его чувства:
– Это очень просто. Вориан Атрейдес вернется на свою планету и станет прекрасной мишенью. Он ни о чем не подозревает. Я тебя никогда ни о чем не просила, не было необходимости, но ты знаешь, как это важно для нашей семьи, для нас… для меня. Нужно расквитаться. Вытри доску начисто, мой брат, и тогда ничто не сможет нас остановить. Мы настоящие Харконнены – мы всего добьемся.
Справедливость… честь… месть… Гриффин знал, что его жизнь никогда уже не будет прежней.
Лицо Вали озарила искренняя улыбка.
– Отомсти за честь нашей семьи, Гриффин. Я знаю, что могу рассчитывать на тебя.
Голограмма исчезла.
Гриффин сидел, чувствуя себя так, словно его снова выбросило за борт в ледяную воду. Но ведь она прыгнула за ним.