Доктор Кто. Шада

– Вы знаете, для чего все это?

Доктор замялся.

– Думаю, да. Но хотелось бы получить больше информации, – он снова продемонстрировал Крису звуковую отвертку. – И как можно быстрее. Ждать я все еще не люблю.

Отвертка с жужжанием уткнулась в одну из панелей, но ничего не произошло. Электроника никак не среагировала на импульс; на мертвой стене не мигнула ни одна лампочка.

– Обесточено? – предположил Крис.

Доктор вздохнул.

– Похоже. Никакого отклика. Даже если бы он и был, – Доктор подцепил край панели, и она легко отошла в сторону, – отключены все контуры, главная матрица… Вообще все!

Из-под панели показались материнские платы. Доктор посильнее нажал на одну из них, и та рассыпалась в пыль под его пальцами.

– Увеличенная энтропия, – констатировал Доктор.

– Как можно увеличить энтропию? – не понял Крис. Скрежет металла в этой комнате был слышен особенно отчетливо, и молодой человек пытался вопросами разогнать страх.

Но прежде чем Доктор успел ему ответить, из коридора донесся грохот.

Доктор и Крис синхронно развернулись в сторону двери. Там, в полумраке, явно кто-то двигался.

Глава 48

Постепенно Клэр успокоилась. Если не обращать внимания на часы профессора, которые шли то вперед, то назад, можно было сделать вид, что все хорошо, и миром снова правит здравый смысл.

Хронотис вернулся в комнату с двумя чашками чая и, протянув одну из них девушке, осторожно уселся на небольшой диванчик напротив нее.

– Вы сказали, что были, есть и будете профессором, – заметила Клэр, просто чтобы не молчать.

– Я так сказал? – переспросил Хронотис. – Должно быть, я собираюсь… Собирался сказать не это. Простите. Пожалуй, мы, галлифрейцы, так никогда и не приспособимся к грамматике вашего языка. Всего 16 времен! И ни одного, подходящего ситуации.

– Какой ситуации? – поинтересовалась Клэр, делая глоток сладкого, щедро разбавленного молоком чая. Упомянутое профессором название – Галлифрей – ее не смутило: девушка решила, что это какой-то греческий остров, откуда тот приехал в Англию. Говорил Хронотис без акцента, но он уже столько лет преподавал в Кембридже, что это не казалось удивительным.

Хронотис обвел рукой комнату:

– Безвременья, – пояснил он, как будто речь шла о чем-то очевидном.