Дамские пальчики

22
18
20
22
24
26
28
30

В зале воцарилась тишина.

— Три дня назад комиссар полиции открыл маленькую коробочку, полученную им по почте. И обнаружил там женский палец. Указательный. На следующий день пришла вторая бандероль.

На этот раз прислали безымянный палец с обручальным кольцом. Мы полагаем…

— И только ради этого вы притащили нас сюда? — Со своего места поднялся высокий мужчина. Он был в бешенстве.

— Послушайте, — начал я, — мы…

— Я приехал из Нью-Лондона, потому что поверил в чрезвычайную важность вызова. На сегодняшнее утро у меня была назначена серьезнейшая операция. Я полагал, что у вас есть важное заявление.

— Послушайте…

— И что я вижу? Вас надул какой-то студент-медик. — Он протиснулся к проходу, подошел к кафедре, вытащил из кармана листок бумаги, черкнул на нем что-то и бросил передо мной.

— Вот справка о моих расходах, — заявил он. — Я буду благодарен Господу, если деньги мне выплатят в течение четырех месяцев!

Я подобрал его бумажку и объявил:

— Искренне сожалею, что вы это так истолковали. Я лично прослежу, чтобы деньги вам были переведены как можно быстрее.

— Возмутительная некомпетентность!

Он вышел из зала твердым шагом, и я его понимал. Несколько человек, положив свои справки на кафедру, последовали за ним. Я собрал бумажки.

Другие пожелали остаться, и я продолжил свою речь. Я объяснил, что остается определенная уверенность в том, что женщина еще жива. Весь мой доклад занял четыре минуты. В заключение я попросил всех, кто что-либо узнает о женщине, которая каким-то образом могла бы объяснить появление татуировки с последующей ампутацией пальца, позвонить мне домой. Номер моего телефона я написал на доске.

— У кого-нибудь есть вопросы?

Вопросов не было. Большинство не удосужилось оставить мне свои счета. Я отключил микрофон, погасил верхний свет и, усевшись за столик, где осталась гореть настольная лампа, принялся перелистывать счета. Их было около пятидесяти.

Вдруг из глубины тонувшей в темноте аудитории раздался голос:

— У меня есть вопрос, приятель.

Мне даже не нужно было поднимать голову. Это был Хенрехен.

— Слушаю вас.