Как писал Еврипид, если боги хотят кого-то наказать, они первым делом лишают его разума.
Амбал, знавший, как Сурьявонг относится к Вирломи, предлагал ему командовать лишь частью армии, которая не вступит с ней в непосредственное соприкосновение. Но Сури отказался, заявив: «Помни, что говорил Боб о том, чему учил Эндер: чтобы узнать врага настолько, чтобы суметь его победить, нужно узнать его настолько, чтобы его невозможно было не полюбить».
Что ж, Сурьявонг уже любил своего врага. И он знал ее столь хорошо, что ему даже казалось, будто он понимает причину ее безумия.
Ей было чуждо тщеславие. Она никогда не рассчитывала остаться в живых, но все ее планы удавались. Однако она не верила, что все дело лишь в ее способностях, считая, будто к ней каким-то образом благоволят боги.
Тем не менее все дело было именно в ее способностях и подготовке. Вот только теперь она их не использовала, за что ее армии придется поплатиться.
Сурьявонг оставил индийцам массу свободного пространства, дав им возможность пройти всю долину, прежде чем они попадут в засаду. Они двигались с разной скоростью, так что приходилось заботиться о том, чтобы все ловушки захлопнулись одновременно и все три армии оказались в них целиком. Приказ его был четок: принять капитуляцию любого, кто бросит оружие и поднимет руки, и убить любого, кто не станет этого делать, но не выпустить из долины никого. Все должны быть убиты или взяты в плен.
И оставить в живых Вирломи – если она позволит.
«Прошу тебя, Вирломи, – подумал он, – позволь нам вернуть тебя к реальности. К жизни».
Хань Цзы шел вместе со своими войсками. Во всякую чушь насчет невидимого императора он не верил – солдаты китайской армии сами выбрали его и поддерживали его авторитет. Он был их императором, и они должны видеть, как он разделяет с ними лишения, слушает их, дает необходимые пояснения.
Именно этому он когда-то научился у Эндера – если ты отдаешь приказы и ничего при этом не объясняешь, то можешь добиться послушания, но не самостоятельности. Если же объяснить подчиненным свои цели, в случае неудачи первоначального плана они найдут другой способ их достичь. Тебя вовсе не станут меньше уважать, – напротив, это свидетельствует о твоем уважении к другим.
И Хань Цзы объяснял, разговаривал, ввязывался в споры и помогал. Он делил еду с обычными солдатами, смеялся над их шутками, выслушивал их жалобы. Один солдат пожаловался, что на такой жесткой земле невозможно спать. Хань Цзы тотчас же занял его палатку и провел в ней ночь, предоставив свою палатку солдату. Наутро солдат поклялся, что постель императора – худшая во всей армии, а Хань Цзы поблагодарил его за то, что впервые за несколько недель нормально выспался. История эта разошлась по всему войску еще до захода солнца.
Солдаты Хань Цзы любили его не больше, чем индийские солдаты – Вирломи. И в том не было никакого намека на религиозное почитание. Ключевая разница заключалась в том, что Хань Цзы приложил немало сил, чтобы обучить свою армию и как можно лучше ее вооружить, и его солдаты знали истории о прошлой войне, когда Хань Цзы постоянно предупреждал свое начальство обо всех их ошибках еще до того, как те были совершены. Все считали, что, если бы Хань Цзы был императором с самого начала, они не потеряли бы завоеванные земли.
Не понимали они лишь одного: если бы Хань Цзы был их императором, не было бы вообще никаких завоеваний. Ахилла арестовали бы в то же мгновение, как он появился в Китае, и передали бы МФ, чьей властью отправили бы в психиатрическую клинику. Не было бы никакого вторжения в Индию и Юго-Восточную Азию, лишь военная операция по блокированию индийского вторжения в Бирму и Таиланд.
Хань Цзы прекрасно понимал: настоящий воин ненавидит войну. Он видел, каким опустошенным чувствовал себя Эндер, узнав, что последняя игра, завершающий экзамен, оказалась настоящей войной и его победа означала окончательный разгром врага.
Пользуясь полным доверием солдат. Хань Цзы продолжал отступать все дальше и дальше в Китай, перемещаясь с одной укрепленной позиции к другой, но не позволяя своей армии вступить в бой с русскими захватчиками.
Он слышал, что говорили солдаты, какие вопросы они задавали, – и давал достаточно честные ответы: «Чем дальше они зайдут, тем длиннее их линии снабжения»; «Мы хотим, чтобы они вошли на территорию Китая так глубоко, что никогда уже не смогут вернуться домой»; «Чем дальше мы отходим в Китай, тем сильнее наша армия, а их силы ослабевают, поскольку им приходится оставлять людей для охраны дорог».
А когда его спрашивали о слухах насчет огромной индийской армии, наступающей с юга, Хань Цзы лишь улыбался и отвечал: «Та сумасшедшая? Единственным индийцем, когда-либо завоевавшим Китай, был Гаутама Будда, и он добился этого проповедями, а не артиллерией».
Не мог он сказать им лишь одного – что они ждут.
Ждут Питера Виггина.
Питер Виггин стоял перед микрофонами в Хельсинки, а за его спиной – гла́вы правительств Финляндии, Эстонии и Латвии. Его помощники с помощью шифрованной мобильной связи поддерживали контакт с дипломатами в Бангкоке, Ереване, Пекине и многих столицах Восточной Европы.
ebooksa