– Когда он закончит у костра, – сказала Вирломи, – приведите его сюда.
– Внутри хватит света, госпожа?
– Снесите стену.
Стену убрали за несколько минут, и темное помещение залил свет.
– Начни отсюда, – сказала Вирломи оператору, показывая на тела взрослых. – Медленный проход, потом чуть быстрее – туда, куда их заставили смотреть. Задержись на всех четырех детях. Потом, когда я появлюсь в кадре, оставайся рядом, но так, чтобы видеть все, что я буду делать с ребенком.
– Нельзя трогать мертвецов, – сказал один из мужчин.
– Мертвые Индии – мои дети, – ответила она. – Они не могут сделать меня нечистой. Нечисты лишь те, кто их убил. Я объясню все это тем, кто будет смотреть видео.
Оператор начал снимать, но Вирломи заметила в кадре тени наблюдавших со стороны солдат и велела ему начать сначала.
– Нужен непрерывный кадр, – сказала она. – Никто не поверит, если будут разрывы и склейки.
Оператор начал снова, медленно ведя камеру. Когда он задержался на детях секунд на двадцать, Вирломи вошла в кадр и, опустившись на колени возле тела самого старшего, коснулась пальцами его губ.
Мужчины судорожно вздохнули.
«Что ж, пусть, – подумала Вирломи. – Пусть так же вздохнет народ Индии. И народ всего мира».
Встав, она взяла ребенка на руки и подняла. Рубашка легко соскочила с гвоздя. Вирломи перенесла мальчика через комнату и положила в руки его молодого отца.
– О отец Индии, – громко произнесла она, – возлагаю в твои объятия твое дитя, надежду твоего сердца.
Поднявшись, она медленно вернулась к детям, стараясь вести себя так, будто не замечает камеры. Одурачить все равно никого бы не удалось, но взгляд в камеру напоминал, что за происходящим наблюдают и другие. Пока же она не обращала на камеру внимания, зрители могли забыть о присутствии оператора, словно вокруг не было никого, кроме нее и мертвецов.
По очереди преклонив колени перед каждым из детей, она встала и освободила их от жестоких гвоздей, на которые они когда-то вешали платки или школьные сумки. Уложив второго ребенка, девочку, рядом с юной матерью, она проговорила:
– О мать индийского дома, вот дочь твоя, которая готовила и убирала рядом с тобой. Теперь же твой дом навеки омыт чистой кровью невинной девочки.
Вирломи уложила третьего ребенка, маленькую девочку, поперек тел мужчины и женщины средних лет.
– О история Индии, – сказала она, – найдется ли в твоей памяти место для еще одного маленького тела? Или ты наконец переполнилась нашим горем и этого тела тебе уже не вынести?
Сняв с гвоздя двухлетнего мальчика, Вирломи не смогла сделать ни шагу. Споткнувшись, она упала на колени, рыдая и целуя его искаженное почерневшее личико. Наконец к ней снова вернулся дар речи.
ebooksa