Танос. Смертный приговор

22
18
20
22
24
26
28
30

А’Ларс скривился.

– Но…

– Сейчас она носит твою маленькую сестричку.

Мальчик оторопел. Он переводил взгляд с дома на горизонт, на небо, на ночную пластину, закрывшую солнце над головой.

Затем он повернулся к отцу и кивнул.

Когда Танос рассказал об этом Масике, та рассмеялась.

– И как же он будет за мной присматривать?

– Не мешай ему, пускай думает, что присматривает, – настаивал Танос.

Охота выдалась славной. Паган с Таносом заранее продумали план и изготовили прочные сети из найденных в Раниуме материалов. Они заманили химер в западню, включив аудиозаписи с их брачными призывами.

Погибших среди охотников не было, лишь один раненый.

В конце концов они изловили четырех тварей, чего никогда прежде не случалось. Последнюю Танос убил лично, спрыгнув на нее с уступа и поразив двумя ножами.

По возвращении Паган со слезами провозгласил его новым мастером-охотником.

– Ни один мужчина и ни одна женщина не заслужили этого так, как ты, – произнес Паган.

Танос скромно поклонился. Ничто не доставляло ему такой радости, как одобрительные крики соплеменников.

Прошли годы. Дети Таноса выросли, и страх вновь поселился в его сердце. «Они такие сильные, такие красивые, – думал он. – Что я буду делать, если с ними что-нибудь случится?»

Но ничего не случилось. А’Ларс вырос статным мужчиной и почти вся работа в поле легла теперь на его плечи. Дочь, Хетер, стала похожа на мать – была столь же остра на язык и так же умело управлялась с гончарным кругом.

Однажды уже сутулый и лысеющий Танос вернулся в Каньон Теней. Он задержался там на сутки, но никому не рассказывал о том, что видел там. Масика не настаивала.

Темные подробности его прошлого продолжали забываться. Каких-то людей, какие-то битвы он еще помнил, позабыв обо всем остальном. Он стал верить, что в этом есть некий глубинный смысл и что сюда его привели высшие силы. Он поверил в судьбу.

Масика сидела рядом с ним на террасе, склонив на плечо седовласую голову. Качели окончательно заржавели и больше не раскачивались, но держались по-прежнему крепко.

– Мне кажется, всему виной страдание, – прошептал он.