Мы шли по одному из бесконечных подземных коридоров базы, потом зашли в небольшой кабинет и сели. Старик нажал клавишу коммуникатора на столе и сказал:
– Частная беседа.
– Да, сэр, – ответил голос. – Мы не будем записывать.
На потолке зажегся зеленый огонек.
– Верить им, конечно, нельзя, – пожаловался Старик, – но, по крайней мере, так пленку не будет слушать никто, кроме Келли. Теперь, сынок, о том, что ты хотел узнать… Я не уверен, что у тебя есть на это право. Ты женат на этой девочке, но это не значит, что ее душа – твоя собственность. То, что мы откопали, крылось слишком глубоко в душе. Мэри и сама не подозревала, что там есть.
Я молчал, и он продолжал задумчиво, обеспокоенным тоном:
– Впрочем, наверное, лучше рассказать тебе что-то, чтобы ты понял, о чем я говорю. Иначе ты начнешь дергать ее, а мне бы этого очень не хотелось. Это может довести ее до нервного срыва. Сама она вряд ли что-нибудь вспомнит – Стилтон работает предельно осторожно, – но ты можешь здорово осложнить ей жизнь.
Я глубоко вздохнул и сказал:
– Сам решай.
– Ладно. Я расскажу тебе кое-что и отвечу на твои вопросы – на некоторые из них, – если ты поклянешься никогда не беспокоить на эту тему свою жену. У тебя просто нет нужного опыта.
– Хорошо, сэр. Я обещаю.
– В общем, не так давно на Земле существовала группа людей – культ, можно сказать, – к которым все остальное человечество относилось довольно неприязненно.
– Я знаю. Уитмениты.
– А? Откуда ты узнал? От Мэри? Нет, Мэри не могла ничего тебе рассказать; она сама не помнила.
– Нет, не от Мэри. Сам догадался.
Старик посмотрел на меня с внезапным уважением:
– Возможно, я тебя недооценивал, сынок. Да, уитмениты. И Мэри была в детстве с ними, в Антарктике.
– Стоп! Они же перебрались из Антарктики… – я напряг память, и нужная дата вдруг всплыла, – в тысяча девятьсот семьдесят четвертом.
– Точно.
– Но тогда Мэри должно быть около сорока.