Вокруг Клары замерцал свет, но это были не лампы Черного Архива. Поначалу смутно, но я различил лучи солнца, проникающие сквозь трещины в стене старого сарая. Я решил, что готов.
– Как ты узнала? – спросил я.
Клара сощурилась, будто ей стало труднее меня разглядеть.
– Ваши глаза, – сказала она. – Вы гораздо моложе.
Сарай стал ярче, и, хотя Клара не двигалась с места, казалось, она все дальше и дальше от меня.
– Значит, с учетом всех обстоятельств, мне пора повзрослеть, – сказал я.
Клара вскинула руку, будто хотела схватить меня и не отпускать.
– Не надо, – сказала она и исчезла.
Жар сарая сомкнулся вокруг меня, и у моих ног вновь оказался ящик, способный убить всех детей Галлифрея. На его вершине появилось нечто новое. Я стоял на жаре, слушал жужжание мух и смотрел на новую деталь.
– Что ж, – шепнула Интерфейс мне на ухо. – Ты просил большую красную кнопку.
Не знаю, как долго я стоял там. Может быть, час. Или минуту, или целый день. Время воспринимается иначе, когда исчисляется ударами сердец миллиардов людей, которых ты вот-вот погубишь.
Интерфейс стояла напротив меня, и я могу ошибаться, но кажется, в ее глазах читалось сочувствие. Может ли быть способен на сострадание интерфейс самого смертоносного оружия во Вселенной?
– Один большой взрыв, – сказала она. – И никаких больше далеков, никаких Повелителей времени. Ты уверен?
– Был уверен, когда пришел сюда. И уверен сейчас, – ответил я. – Другого выхода нет.
– Ты видел людей, которыми станешь.
– Видел. – Секунду я поразмыслил об этом. – И они замечательные, – продолжил я, внезапно осознав, что это правда. – Они были храбры, добры, гениальны – именно такими они и должны быть.
– Они были тобой.
Я покачал головой.
– Нет. Они – Доктор.
– Неужели ты так и не понял? – Мог ли оружейный интерфейс потерять терпение? – Ты и сам – Доктор!