Злые ветры Запада

– Кому если хочется размяться, джентльмены, то вам это стоит делать не здесь. Хотя бы на пару столов подальше.

Палец командора уставился на водовозов. Или на строителей, черт разберет. Но кто-то там это заметил и решился громко о таком непотребстве заявить. Мойра тихо выругалась. Гибсон сплюнул. Уиллис еще раз хрустнул пальцами, а Белл довольно улыбнулась.

– Дети… – заключил командор. – Экипаж, вы не участвуете. Как хотите это делайте, но мне все нужны целыми. Вам троим ясна моя мысль или только лейтенант может давать указания?

Уиллис кивнул. Дуайт удивился, но… Команда Изабель слушала ее всегда, не пререкаясь и не споря, когда знала задачу и цель. А их Изабель от ребят не скрывала. Так что морду они ему хотели набить лишь из чувства оскорбленного достоинства и погасшей злости, а вовсе не по ее указанию. Хотя вряд ли она попросила бы их об этом.

Уиллис дождался первого подошедшего. Зная команду, Дуайт предполагал, что им все равно, с кого начинать. Но подошел, надо же, строитель. Высокий детина в чистых брезентовых штанах на подтяжках, хлопковой клетчатой рубахе и с роскошными усищами. Стоял, пожевывая дешевую сигару, и бегающими глазами искал кого-то, кроме Марка. Облачение священника работяга увидел только у стола.

– Ты что-то хочешь сказать? – неожиданно поинтересовался совершенно спокойный Гибсон, сидящий к нему спиной. – А?

– Мужчине всегда есть что…

Договорить он не успел. Гибсон ударил быстро, локтем вверх. Детину согнуло пополам, но ненадолго. Добавив сверху, Гибсон отправил его на пол, пнул и сплюнул.

– А что… – Он покосился на оторопевших людей за соседними столами. – С какого это времени приезжие нам здесь указывают, что и кому говорить? Верно, парни?

Парни дружно оскалились. Потеха началась сразу и повсюду. Загрохотали отодвигаемые стулья, дружно завизжали шлюхи и почему-то высоко заорал один из ranchieros с мексиканской границы. Дуайт отодвинулся, стараясь не упускать из виду опасных ситуаций вокруг.

Влезая в драку в «Беллатриксе», точно можно было знать одно: не убьют. В «Беллатриксе» дрались честно. То есть без ножей, дубинок, отломанных у стульев ножек, битых бутылок и, как ни жаждал обратного Козлоногий, без оружия. Все знали – нельзя. Попавшемуся на таком доставалось и сразу, и чуть позже. От охраны заведения и от дяди хозяина. А дядей хозяина являлся не кто иной, как Генри Аллен Лаудермилк, окружной судья. Генри Аллен Лаудермилк выписывал свидания с конопляной тетушкой крайне быстро и живо. И нарушивший негласный закон споро начинал сучить ногами на виселице, всегда стоявшей на центральной площади Вегаса.

Ну и, само собой, драки прекращались с вмешательством охраны. Хотя вмешивалась она не сразу. Порой выпустить пар для любого выпивохи куда лучше таким образом. А за порчу имущества, если что, расплачивались сразу. Иначе дорога снова вела к Его Чести Лаудермилку. А там все было просто: или известняковый карьер, или работа в пустыне с водопроводом. Ни то, ни другое буянов не прельщало.

Пока никто не вмешивался, и драка жила собственной жизнью. И если водовозы с радостными «гип-гип» все же добрались до своих врагов, то остальные оказались втянуты в ее торнадо уж совсем непонятными способами. Дуайт не удивлялся. Нервы, страх, агрессия и желание выместить все это на ближнем своем давно стали нормой.

Проторчи безвылазно несколько месяцев на ранчо, где из забав только самопальный виски и опостылевшие знакомые лица вокруг. Прикати в город, где тебя все равно обманет скупщик, купи все необходимое для жены, для детей, для мамы жены и ее отца, потом еще добавь сверху совершенно ненужные тебе цацки для украшения гостиной, и что? Много ли от этого появится в тебе любви к ближнему? Особенно когда по бульвару взад-вперед шляются не просто шлюхи, а, Господь милосердный, самые настоящие «голубые»?

Помаши заступом на проклятом Богом и людьми куске прокаленной и твердой, как дьяволова задница, земли. От рассвета и до заката долби ее киркой, выбрасывая чертовы камни и чьи-то кости. Укладывай в ее пышущее жаром нутро тяжеленные трубы в джутовой оплетке и закручивай толстенные гайки, срывая ногти. А мимо, покачиваясь на передке фургонов с цистернами, проезжают сраные городские водовозы и, попыхивая хорошим табачком, норовят харкнуть в твою сторону. Приятно?

Погоняй свой фургон взад-вперед каждый день, под солнцем, в ветер, в песчаную бурю и в неожиданный колкий снег со льдом. Стой на карауле с «ремингтоном», выслеживая всплески на воде и косясь на дюны вокруг. Обернись и пойми, что от товарища детства Джека остались только ноги и кусок задницы, измочаленный, как в камнедробилке. А у городских ворот пропусти дилижанс с приехавшими к папочкам-мамочкам розовощекими миз из школ и пансионов Города ангелов. Нравится?

Дуайт знал, что Марк наверняка поспорил бы с ним об этом, но свои мысли про причины драки он вряд ли высказал бы командору.

Ваниль и корица стали гуще и живее. Дуайт сглотнул.

Изабель? Изабель, как и всегда прекрасная и недостижимая, заставляла отводить взгляд. Синее платье с открытой спиной сверху и с вырезом почти до кружевного белья снизу. Декольте она не любила, хотя и порой с грустью смотрела на белоснежные, темно-кофейные, смуглые и веснушчатые бюсты проходивших мимо красоток. После встречи с шиполапом, если та прошла не очень удачно, некоторые части кожи хотелось прятать поглубже и никогда не показывать кому бы то ни было. Но ее это нисколько не портило.

А ее красивые руки с длинными пальцами и короткими ногтями, всегда аккуратно покрытыми вишневым лаком? А сильные ноги, выставляемые напоказ при любой возможности? А кажущиеся припухшими темно-коричневые губы с мелькающим между ними языком? А упрямые и непослушные длиннющие волосы густо-смоляного цвета? А карие, подернутые томящей душу поволокой, глаза на пол-лица? Дуайт вздохнул, глядя на Изабель сегодняшнюю. Прическу она поменяла.