Пенни отбуксировала меня обратно в кабинет. Когда дверь за нами затворилась, я сказал:
– Пенни, детка, ты мне пока не понадобишься – около часа, наверное. Если не трудно, попроси у дока чего-нибудь посильней этих пилюль. Похоже, мне нечто в этом роде скоро пригодится.
– Хорошо, сэр.
Она проплыла к двери:
– Шеф…
– Что, Пенни?
– Я только хотела сказать… Билл врет, будто писал за него речи! Вы не верьте!
– Ну конечно, Пенни. Ведь я слышал
– Понимаете, Билл действительно частенько составлял за него черновики, да и Родж тоже. Даже я иногда.
– Я и не сомневаюсь, Пенни… Но жаль, сегодняшнюю речь
– Ничего, вы только постарайтесь!
Так я и сделал. Начал с простой подстановки синонимов – латинские «скуловороты» заменил округлыми, скачущими легче мячика германизмами, но постепенно пришел в ярость и разодрал речь в клочья. Любимейшая забава всякого актера – лепить по своему усмотрению добавки и импровизировать вокруг основной линии. Однако как редко это удается!
Из публики я допустил в зал лишь Пенни и убедил Дэка, что ни одна живая душа не должна меня подслушивать. Хотя есть у меня подозрения, что этот здоровый обормот надул меня и подслушивал сам. Уже на третьей минуте Пенни прослезилась, а под конец (я уложился ровно в отпущенные двадцать восемь минут) она совсем раскисла. Я ни на шаг не отклонился от четкой и стройной доктрины экспансионизма, какой она была возвещена своим официальным пророком – Досточтимым Джоном Джозефом Бонфортом; я лишь воссоздал его посыл и манеру, главным образом по фразам из предыдущих речей. И что занятно – сам свято верил каждому своему слову!
Да, братцы, вот это была речь!
Чуть позже все собрались послушать и посмотреть меня в записи. Пришел и Джимми Вашингтон, чье присутствие укротило Билла Корпсмена. Стереозапись кончилась, и я спросил:
– Ну как, Родж? Будем что-нибудь вырезать?
Вынув изо рта сигару, Клифтон ответил:
– Нет. Если хотите знать мое мнение, шеф, ее нужно пустить в эфир как есть.
Корпсмен покинул каюту молча, но мистер Вашингтон приблизился ко мне со слезами на глазах. Слезы в невесомости – вещь весьма неприятная, они не стекают вниз.
– Мистер Бонфорт, вы были великолепны!