– Вот теперь ты, сдается мне, собрал крепкую команду. Удачи, Джозеф. Она тебе здорово пригодится.
На этом аудиенция как таковая завершилась, но повернуться и уйти я не смел. Нельзя же так вот покидать короля; эту прерогативу они за собой сохранили. Виллем захотел показать мне свою мастерскую и новые игрушечные поезда. Наверное, он сделал для возрождения этого старинного хобби больше, чем кто бы то ни было, хотя, по-моему, такое занятие не для взрослого человека. Однако я вежливо восхитился его новым игрушечным локомотивом для экспресса «Королевский Шотландец».
– Сложись все по-другому, – император опустился на колени и запустил обе руки в двигатель игрушки, – я стал бы неплохим управляющим в магазине игрушек или старшим машинистом. Но… Обстоятельства рождения сильнее нас.
– И вы, Виллем, серьезно предпочли бы такую работу нынешней?
– Не знаю. Здесь тоже неплохо: рабочий день короткий, платят сносно, уволить не могут, разве что случится революция, а они нашему семейству обычно бывали на руку. Но работа по большей части скучная. Любой заштатный актер справился бы. – Он окинул меня быстрым взглядом. – Конечно, ты знаешь, что я избавляю премьер-министра от многочисленных закладок первого камня и приема парадов.
– Знаю и ценю.
– В кои-то веки у меня есть шанс чуть-чуть подтолкнуть все в верном направлении – то есть в направлении, которое я считаю верным. Царствовать – очень странное занятие, Джозеф. Предложат – не соглашайся!
– Боюсь, поздновато мне, даже если б и захотел.
Он что-то поправил в игрушке.
– В действительности я нужен для того, чтоб не дать тебе свихнуться, Джозеф.
– Э?
– Именно так. Должностной психоз – профессиональная болезнь правителей. Мои коллеги из прошлого – те, кто на самом деле правил, – все были малость с приветом. А взять ваших президентов – такая работа частенько губила их во цвете лет. А мне ничем управлять не надо, за меня работают профессионалы – вот ты, например. Но ты не чувствуешь убийственного гнета власти, потому что ты сам или кто другой на твоем месте всегда может слинять, пока еще не слишком явно пахнет керосином. А старик-император (он всегда старик, обычно мы добираемся до трона к среднему пенсионному возрасту) никуда не денется, сохранит незыблемость государства, покуда ваш брат профессионал выправит положение. – Он печально подмигнул. – Не слишком привлекательная работенка? Зато полезная.
Мы еще немного побеседовали о его железнодорожных забавах и вернулись в кабинет. Я надеялся, что теперь-то меня отпустят.
Император будто прочел мою мысль:
– Ладно, хватит, пожалуй, отрывать тебя от дел. Перелет был очень утомителен?
– Да нет. Работал всю дорогу.
– Не удивляюсь…
Допустим, фараон вдруг хватает вас за плечо. Или под ногой вместо следующей ступеньки – пустота. Или вас застает в своей постели вернувшийся не вовремя муж. Что угодно из перечисленного в любой комбинации было бы лучше этого простого вопроса. Я изо всех сил постарался еще сильней походить на Бонфорта:
– Сир?
– Бросьте, – нетерпеливо произнес император. – У моей должности есть кой-какие привилегии. Просто скажите мне правду. Я уже час как знаю, что вы не Джозеф Бонфорт, хотя одурачили бы даже его мать. Жесты точь-в-точь его. Но кто вы такой?