Погружение

Быстро спускаюсь вниз, Володя уже собрал наше барахло, благо его не так много. Дальнейшее плохо помнится. Бежал, уставившись в могучую спину напарника и еле поспевая за ним, через леса да овраги, того и гляди, веткой глаз вышибет, или в яму какую свернёшься. На привале оказалось, что мы вернулись в то место, где наткнулись на связистов, Володя объяснил это тем, что искать нас будут прочесывая лес с собаками по большому радиусу, а начнут, скорее всего, прямо оттуда где обнаружили, и в сторону фронта. Поэтому мы в тыл и пошли.

Банку тушенки, оставшуюся от связистов, заточили прямо на ходу, оставив пару галет на крайний случай. К вечеру, все чаще стали попадаться оживленные дороги, и менее встревоженные фашисты. На одной из таких лесных тропок, решили устроить засаду, и укрывшись, стали ждать подходящую цель. Еды не было, винтовка одна на двоих, патронов всего два, только чтобы застрелиться. Хочешь не хочешь, а поохотится придется.

Примерно через час, проехал бронетранспортер и пара грузовиков, молились о том, чтобы они не заметили провод, присыпанный листьями и сухой землей. Его мы положили в надежде на велосипедиста или мотоциклиста. Ещё через двадцать минут, послышался шум двигателя, и на дороге показался мотоцикл с коляской, в которой сидел толстый немец в офицерской фуражке, и что-то с аппетитом жевал. За рулём был фашист похудее, в каске, с сосредоточенным выражением лица. Моей целью был как раз он, стрелять нельзя, надо справиться так, был бы штык — было бы проще. Володя натянул провод, водитель, как в цирке вылетел из седла, осталось только добить. Толстый же, от неожиданности подавился своей жрачкой, и стоя на карачках, кашлял до тех пор, пока Володя не успокоил его. Мотоцикл подняли, и погрузив в него трупы, покатили к болотцу, находящемуся неподалеку.

Трофеями сильно разжиться не удалось, винтовка, патроны к ней, да сидор с харчами, вот и весь навар. Пулемет из коляски сняли, но с собой брать не стали, прикопав под деревцем. Боекомплекта к нему было на две очереди, а весу много. Посадили немцев на их транспорт и утопили в болоте. Документы не смотрели, и знаков различия на форме, не было, может штрафники или еще что. В общем, непонятные фрицы.

Дальнейшее наше продвижение проходило по тылам танковой армии, или корпуса. Так решили, потому что танки были повсюду. Видели мы их всего пару раз, но слышали постоянно. Чем ближе подходили к линии фронта, тем интенсивней становились передвижения врага. На третий день пути, уже подходя к линии фронта, если судить по близким разрывам, наткнулись на небольшой лагерь противника, причём в нем стояли два наших танка БТ-7, со звёздами на бортах, в привычной нам раскраске. Сразу не сообразив, чуть не вышли к этим псевдо танкистам. Хорошо что они стали говорить по-немецки, а так бы вляпались.

Залегли в кустах, метрах в тридцати от их стоянки, присмотревшись, заметили троих наших, русских, в немецкой форме. Всего в лагере было двенадцать человек, но ближе к вечеру приехал грузовик, и семеро, погрузившись в тентованный кузов, укатили в неизвестном направлении.

Стемнело. Солдаты, расположившись впятером у костра, что-то весело обсуждали, передавая по кругу бутылку. Примерно через час один из них, худой рыжий тип, отчалил на боковую, причём спать он зараза ушёл в танк, главное чтобы люк не закрыл. Четверо оставшихся ещё немного посидели, и, допив свое поило, тоже стали разбредаться по углам. Во второй танк, слава богу, никто не полез. Даже часовых не выставили, вот наглецы, как у себя дома.

— Ну что, какие мысли будут? — В темноте, перемазанное сажей лицо, практически невидно, только блеск глаз выдавал присутствие человека рядом, даже такого огромного как Володя. По этому блеску я и понял, что он выжидательно смотрит в мою сторону.

— Гранату в танк, где залег этот рыжий, сами во вторую машину и ходу. Тут правда есть нюанс, не помню, как танк водить, отшибло. Володя недоверчиво посмотрел на меня.

— Поведу я, ты за пулемет сядешь. Разберешься?

— Думаю да, там же ДТ? — Володя утвердительно кивнул.

— Тогда делай как предложил, только танки не перепутай. Я залезу во второй.

— С этим понятно, в танк сядем, а дальше?

— А тут и думать не чего, до линии фронта километров десять, БТ — машина быстрая, авось проскочим. Это в штабах все по плану, а на передовой половина на авось, остальное на небось. Так и живем, товарищ старший сержант. Давай попрощаемся на всякий случай, если не выгорит.

Мы крепко обнялись, и мне показалось на мгновение, что нет у меня друга ближе, чем этот заросший щетиной, грязный, одетый не понятно во что — русский солдат. А может, так оно и было.

Серое пятно танка, того в который забрался фриц, появилось передо мной внезапно, только что было далеко, и как-то очень быстро оказалось прямо перед носом, — наверное темнота виновата. Заползаю, стараясь ничем не брякнуть, на борт, сбоку от башни. Люк открыт, достаю гранату, кидаю ее и понимаю, что не дернул чеку, есть там такой колпачок, его откручиваешь, и выдёргиваешь шнурок, который к нему привязан. Я не выдернул. Достаю ещё одну, и уже по-правильному зашвыриваю в люк, сколько секунд до взрыва — не знаю, спросить постеснялся, поэтому со всех ног бегу к нашей «бэтэшке», как мы её уже окрестили меж собой. За спиной раздается взрыв, карабкаюсь по скользкой броне и щучкой ныряю в спасительное нутро машины. Володя уже на месте, сидит, скрючившись, еле умещаясь на месте водителя, некстати на ум приходят стихи Маршака «Вы в танкисты не годитесь, в танке вы не поместитесь» — прямо про него.

Мотор заревел, танк, круто развернувшись на одной гусенице, резко дернулся вперёд. Темно, пытаюсь разобраться с Дегтярёвым, никак не могу понять, чего он не стреляет, отчаявшись, плюю на пулемет и берусь за винтовку, высунувшись на полкорпуса из башни. Пытаюсь прицелиться в убегающий силуэт, выстрел, ещё один, стрелять практически нереально — трясет очень, наконец, последним патроном в обойме, попадаю фрицу куда-то в спину. Взмахнув руками, он падает под гусеницы танка. Кручу головой по сторонам, но больше никого не видно, спускаюсь на место и только сейчас замечаю, что разбил все лицо, наткнувшись на что-то в темноте. Танк выравнивает ход и быстро бежит по накатанной дороге. Проехав так еще немного, Володя направляет машину через кусты, в сторону густого перелеска, заехав в него, разворачивает его лицом к дороге и глушит мотор. Тишина такая, что кажется я оглох.

— Живой? — Его хриплый голос бьёт по ушам.

— Так точно. Живой.

— Чего с пулемета не стрелял? Он вообще рабочий?