Он ничего не ответил, еще раз взглянул на внушительные по величине «хитрые устройства», повернулся и вышел из лаборатории. Не ругал, но и не хвалил.
На следующий день нагрянула проверка из Наркомгоскона, и не простая, а возглавляемая лично товарищем Поповым, исполняющим обязанности народного комиссара государственного контроля. Шерстить все собирались в течение месяца, особенно интересовались личными тратами Петра. Контролеров интересовали закупки радиоэлементов из Ленинграда и Новосибирска. Дескать, чтобы делать такие закупки, требуется зарегистрироваться в финансовой инспекции как промартель. А ничего, если военнослужащим запрещено «подрабатывать» на стороне? Передавать полный список закупленного Петр отказался, показав только запись в журнале учета совершенно секретной документации. Правом доступа к ней присланные инспекторы не обладали. Пристали к купленному им списанному автомобилю «Додж», который подорвался на мине, пришлось менять передний мост. А ездить на чем-то надо было. Директорский «М-1» пал смертью героя где-то за Волгой, разыскивать его было некогда. Машину восстановили на средства Петра и ремонтировали не на заводе, а на автобазе Центрального дома авиаторов, в трех кварталах от завода. Был оплаченный счет за ремонт, машина оформлена как персональная. Как трижды Герой СССР, он имел право на персональный автомобиль, поэтому оформили без проволочек. Оказывается, требовалось получить новую машину из специального фонда, и обязательно закрытую. Нарушаем, товарищ генерал! А Петр просто не привык пользоваться льготами, не знал об их существовании и действовал так, как подсказали ему товарищи по работе. На пятый день работы «инспекции» Петр не выдержал и связался с 3-м управлением НКАП. Те подтвердили, что вопрос согласован. Пришлось звонить Сталину, не нравилось Петру, что люди пытаются узнать состав закупок.
– Вопрос инициирован мной лично, допуска к секретной части у инспекторов нет и не будет. Работайте спокойно, – ответил Сталин и повесил трубку. Что это значило – оставалось только догадываться.
Много нареканий вызвало выделение из прибыли средств на восстановление трех сильно поврежденных и практически полностью сгоревших домов в Шайкином тупике. Реэвакуированные жили на территории завода в бараках, вместе с семьями. Селить людей надо было. А в 1941-м немцы пытались разбомбить 39-й завод, серия бомб упала в Шайкином переулке, который упирался в забор завода. Дома были определены райсоветом под снос. Денег и материалов у Совета не было. Удалось договориться и начать строительство. В этом тоже усмотрели нарушение действующего законодательства: требовалось согласовать это с тремя или четырьмя ведомствами. Три недели шла эта проверка. После этого вызвали в Кремль. Перед этим 8 ноября части РККА освободили Киев, окончательно разгромив южную группу армий Гитлера. Есть и еще отличия от той истории, которую знал я: союзники не высадились в Марокко. Стало известно, что начались поставки в СССР крупных партий «Ланкастеров», «В-24» «Либерейтор» и «В-17» «Летающая крепость». Десять «либерейторов» прибыло на 84-й завод под установку РЛС «РИФ-А». Судя по всему, Сталина додавили «союзнички». Настроение перед визитом у Петра было ниже плинтуса.
Сталин выслушал доклад и впервые пригласил пройти к столу. Кстати, на прилет Рузвельта в Москву Петра не вызывали, несмотря на то что Арнольд прилетал вместе с президентом. Его лицо на фотографиях в «Правде» Петр видел. Сталин заговорил именно о работах над «Либерейторами».
– Принято решение укомплектовать смешанный авиационный полк, который будет базироваться в Исландии. Предложение Америки о создании такого же полка для действий на Тихоокеанском театре военных действий нами отклонено, так как они не приняли решение о высадке в Европе, а с Японией у нас подписан договор о нейтралитете. Самолеты из ВВС Северного флота союзникам передаваться не будут. Решено временно направить вас с группой офицеров из ОсНаз ГРУ для организации службы на аэродромах Тоурсхёбн и Эйильсстадир. Два пункта базирования выбраны из-за тяжелых погодных условий и активности немцев в местных водах. Ваша задача: обеспечить патрулирование и поиск немецких подводных лодок от острова Медвежий до Гренландии, и, совместно с приданными войсками особого назначения, обеспечить оборону обоих аэродромов. Рузвельт и Черчилль не хотят высаживаться в Европе, поэтому был найден компромисс, в виде расширения зоны нашей ответственности в Арктике. Срок вашей командировки – два месяца. На время вашего отсутствия ваши обязанности будет исполнять товарищ Томашевич. Теперь о результатах вашей деятельности на должности главного конструктора. Неожиданно много было нареканий со стороны руководства НКАП, командования ВВС, НИИ ВВС и, как ни странно, ЦАГИ. В течение последнего времени они уверяли меня, что ракета не полетит, потому что нарушает законы аэродинамики. При этом вы не передавали ничего на экспертизу и на сторонние испытания. Было высказано предположение, что вы знали, что и как делать, чтобы эта ракета полетела. И ваш категорический отказ заниматься разработкой рекордного самолета окончательно поставил всех в тупик. В том числе и меня. Советский Союз всегда был впереди всех в вопросах авиации. У нас больше всех в мире мировых рекордов в этой области. Это престиж страны и показатель превосходства нашей советской науки и техники, нашего строя. Руководство Народного Комиссариата Авиационной промышленности предлагает отстранить вас от руководства заводами номер 30 и 381. Вот письмо товарища Шахурина, подписанное всеми его заместителями. Вы успели всех настроить против себя. В чем дело?
– Ставить рекорды во время войны необходимо, а вот регистрировать – это равносильно передаче информации противнику, товарищ Сталин. Сделали и сделали, противник сбит. Точка. Я ведь не в претензии, что звание Герой Советского Союза по вашему приказу может быть присвоено после пятнадцати сбитых. У меня сорок пять сбитых было еще в декабре сорок первого. Но я не рекорд ставил, я использовал собственные разработки для получения такой результативности вылетов. Две первых звезды я получил в один день, когда у меня было почти восемьдесят сбитых. Здесь – все то же самое! Когда вы назначали меня на эту должность, вы мне поставили задачу: запустить в серию самолет ПС-185. Это задание выполнено, самолет стоит на потоке. Задания на создание зенитной ракеты я не получал. Вы сказали, что оно будет следующим. Разработка опытной ракеты шла полностью инициативным порядком. Системы управления и самонаведения этой ракеты берут свое начало от самонаводящейся бомбы, которую мы применили под Харьковом. Хоть бы один из этих «ответственных работников» поинтересовался: «Как она работает?»
– Я об этом впервые слышу. Кто об этом знает? – возразил Сталин.
– Маршал Буденный и пятнадцать человек из ПАРМа моей бывшей дивизии, которые продолжают производить подобные бомбы. Да, это первая в мире самонаводящаяся бомба свободного падения. Но я не кричу об этом, а применяю ее против РЛС противника. В ракете дополнительно использован автопилот и пассивный радиолокатор, так как самолет противника своего локатора не имеет. Просто этой ракете не повезло испытываться в НИИ ВВС, где ее раньше времени увидели деятели из НКАП и ЦАГИ. Они не знают пока, как нам удалось решить эти задачи. Вот и злятся, понимая, что эту тему для дальнейшей разработки все равно передадут нам. Их «объект 312» летает только по прямой, с точностью три лаптя по карте.
– Что за строительство вы там затеяли возле завода? Где взяли рабочих и материалы? – решил продолжить гнуть свою линию Сталин.
– Восстанавливаем дома на улице рядом с заводом. Рабочим 381-го завода жить негде. Выделенное «жилье», во-первых, находится далеко от завода, во-вторых, это просто бараки, а они работают на новейшем, по оборудованию, заводе страны. Командир обязан заботиться о личном составе, вот и приняли решение образовавшуюся сверхплановую прибыль направить на жилищное строительство. Три дома позволят расселить примерно двадцать процентов семейных рабочих. Через наркомат действовать было невозможно, действовали на местном уровне, есть решение районного Совета. Работают сами рабочие и члены их семей. Руководит стройкой начальник отдела капитального строительства завода Бахметьев.
– Мне докладывали несколько иначе. Установлено, что вы лично потратили на изготовление систем управления 2 453 342 рубля, тогда как на вашем счету было всего 1 320 852. Откуда взяты еще 1 132 490 рублей?
– Это деньги летчиков 13-го ГвОРАП, в основном из первого состава, подписку я организовал еще в Крыму. В этом году я должен получить авторские за выпуск самолетов ГГ-3с, ГС-5 и ПС-185, и за локаторы и радиостанции сумму в районе пяти-шести миллионов рублей или больше. Деньги требовались сейчас, пришлось взять в долг у сослуживцев. Расписки у меня и у них есть. Выплаты пройдут в январе, так что – рассчитаюсь, товарищ Сталин.
– Почему ко мне не обратились?
– Не знаю, даже в голову не приходило.
– Это плохо, товарищ генерал. Видите, к чему приводит отказ от плановой системы разработки новых вооружений. Требовалось написать обоснование и подать ее в ГКО. Есть специальный фонд, куда поступают средства как от предприятий, так и от трудящихся. А вы создали, условно говоря, параллельный фонд. Так дела в дальнейшем вести запрещаю. Так как проверка не выявила незаконного использования государственных средств в личных целях, принято решение до суда дело не доводить, предупредить вас о недопустимости подобных нарушений, – закончил Сталин.
– Есть! Разрешите идти?
– Нет. В докладной записке товарища Новикова говорится, что ему остался непонятен принцип действия системы наведения.
– Он что: конструктор? Ему-то это зачем? Машина там стоит, вычислительная. Часть ее схемы имеет логические элементы, имеется в виду математическая логика. Они способны решать алгоритмы, то есть действовать по программе без участия человека, в момент получения заданного сигнала. Получив какой-то сигнал, машина его обрабатывает, сличает с тем, что должно быть, если есть отклонения, то вырабатывается сигнал на автопилот, который приведет к тому, что получаемый сигнал станет равен образцу. А оператор только помогает машине принять верное решение.
– Насколько я понимаю, ракета, действительно, получилась опытной. Запустить ее в серию мы не можем. Что необходимо сделать, чтобы довести ее или ее модификацию до серийного образца? Слушаю ваши предложения, с учетом того обстоятельства, что в конце войны мы можем столкнуться с целыми воздушными армиями.
ebooksa