— Когда я болел, отец отнес меня туда, чтобы Бог или спас меня, или взял себе…
— Он тебя не взял, — констатировал Ираклий. — На все его воля. Как я понимаю, тебя выходили слуги Господа, и с тех пор ты в церкви частый гость? Хочешь быть служкой?
Мальчишка покачал головой.
— А почему?
— Отец Димитрос говорит, что я слишком сообразителен для служки.
— Правильно говорит. Он сам занимается с тобой?
— Иногда, господин.
Дорога постепенно вывела путников на вершину небольшого холма и вид, который открылся оттуда, был настолько хорош, что даже Ираклий, по виду — воин, явно не страдающий любовью к красотам и достопримечательностям, на минуту остановился.
Остров раскинулся перед ними в лучах вечернего солнца, словно необработанная до конца, но помещенная в потрясающую оправу из синих морских вод и белой кипящей пены гемма. По правую руку от Ираклия возвышался еще один холм, чуть выше того, на котором они сейчас стояли. На его гребне виднелись развалины: кое-где вросшие в землю, а кое-где открытые всем ветрам и зимним дождям, и оттого неровные, покрытые язвами каверн фундаментные каменные глыбы. По их размеру можно было понять размер разрушенного временем здания. Размер впечатлял.
— Языческое святилище, — сообщил мальчик, проследив за взглядом спутника, и зачем-то добавил: — Прошлым летом я нашел в развалинах монету. Очень старую монету, из серебра.
Гость огляделся и увидел здания деревеньки, ловко прилепившиеся между двумя холмами, склоны которых защищали строения от зимних ветров и давали возможность собирать воду в сезон дождей. От домиков вверх разбегались виноградники, виднелись небольшие рощицы олив — буквально по три-четыре дерева. Там, где оливы росли гуще, был виден выложенный из светлого здешнего камня колодец и несколько женщин с кувшинами возле него. Чуть дальше, где склон становился почти безжизненным, если не считать чахлого, выжженного жарким солнцем кустарника, цепляющегося за островки нанесенной ветром земли, скалы начинали расти, превращаясь в некое подобие хребта, и, перевалив через наивысшую точку острова, исчезали за гребнем.
— Раньше тут жили, — сказал Спирос. — Тут есть развалины храма, а если нырнуть у дальнего берега бухты, то можно увидеть разрушенную кладку из больших камней. Когда-то, еще при римлянах, там тоже был причал. Отец говорит, что во всем виноваты пираты.
— Твой отец прав, мальчик, — Ираклий снова обвел взглядом горизонт и с наслаждением вдохнул напоенный запахом моря и здешних трав воздух. — Хоть я здесь и в первый раз, но могу рассказать тебе продолжение истории. Хочешь? Ты заслужил свою монетку и знания будут хорошей прибавкой к жалованью. Когда-то, когда миром правил Рим, а учение Христа только начинало свой путь в мир, на Патмосе было поселение, был римский гарнизон, пусть и немногочисленный, а еще был небольшой порт в бухте. Остров служил местом ссылки для врагов империи, и так попал сюда Иоанн Богослов: император не хотел казнить его, но не мог допустить, чтобы тот свободно проповедовал. Тут на Иоанна снизошло Откровение, тут он умер, тут и похоронен…
Приезжий посмотрел на мальчика и усмехнулся, только усмешка эта была невеселой: было что-то пугающее в лице Ираклия, в выражении его темных глаз, в лиловатом рубце, выползающем из-под плотно облегающей череп шапочки на скулу. Но Спирос глядел на гостя во все глаза, словно не чувствуя угрозы, буквально сквозившей в движениях путешественника.
— Но ты же, как все дети, любишь истории про пиратов? — спросил Ираклий. — Что ж, дальше будет… Остров оказался очень удобен для них, а люди, живущие на острове — неудобны. Как решается такая проблема, Спирос?
Мальчик промолчал.
— Ты знаешь, — произнес приезжий утвердительно. — Ты хорошо знаешь, о чем я говорю. Проблему решают огнем и железом. Скажи, почему ты ни разу не упомнил о матери, сынок? Потому что она умерла?
Спирос кивнул.
— Ее убили?
Опять кивок.
ebooksa