— В огонь… Он его бросил в огонь! — завопил дядюшка Антифер. — Негодяй!.. Письмо, в котором была тайна ста миллионов… тайна, которую нельзя будет больше узнать!..
И эта была истинная правда. Чтобы уберечься от соблазна и ни при каких обстоятельствах не воспользоваться сокровищами, что противоречило бы его убеждениям, преподобный Тиркомель действительно сжег это письмо уже много лет назад.
— А теперь уходите, — сказал он, указывая посетителям на дверь.
Дядюшка был совершенно убит. Документ уничтожен… Никогда, никогда нельзя будет определить местоположение острова!.. Был потрясен до глубины души и банкир Замбуко. Он плакал, как ребенок, у которого отняли игрушку!..
Жюэль вытолкнул обоих сонаследников сперва на лестницу, затем на улицу, и все трое отправились в «Королевский отель».
После их ухода преподобный Тиркомель воздел руки к небу и возблагодарил бога за то, что он помог ему остановить лавину грехов, которую нагромоздили бы эти сто миллионов!
Глава тринадцатая,
Дядюшка Антифер не смог вынести все эти тревоги, мытарства, потрясения, бесконечную смену разочарований и надежд. Даже у капитана большого каботажа физические и моральные силы имеют свой предел, который нельзя переступать. Как только Антифер добрался до гостиницы, он тут же слег. Его мучила лихорадка, нервная лихорадка с горячечным бредом, грозившая самыми тяжелыми последствиями. В его воспаленном мозгу проносились вереницы обманчивых видений: картины злополучного путешествия, прерванного у самой цели; несметные сокровища, погребенные в неизвестном месте; третий островок, затерянный в каких-то неведомых водах; письмо, брошенное в огонь ужасным проповедником; заветные цифры, которые пастор не выдаст даже под страхом пытки… Да! Были все основания опасаться, что потрясенный рассудок малуинца не выдержит этого последнего удара. Врач, спешно вызванный к больному, подтвердил, что пациент близок к помешательству.
Разумеется, дядюшке был обеспечен самый лучший уход. Жильдас Трегомен и Жюэль не покидали его ни на минуту, и если он выздоровел, то только благодаря их заботам.
Возвратившись в гостиницу, Жюэль посвятил в курс дела Бен-Омара, который, в свою очередь, рассказал Сауку о решительном отказе преподобного Тиркомеля сообщить широту третьего острова. Легко вообразить, как рассвирепел мнимый Назим! Но на этот раз он не сделал несчастного нотариуса козлом отпущения и внешне никак не проявил своей ярости. Саук замкнулся в себе, обдумывая, по-видимому, каким способом ему выведать тайну, ускользнувшую от Антифера, и использовать ее для себя одного. Надо полагать, что он решил направить все свои усилия для достижения этой цели. Во всяком случае, было замечено, что ни в этот, ни в следующие дни в гостинице он не показывался.
Трегомен, узнав от Жюэля, как вел себя проповедник, ограничился таким замечанием:
— Я думаю, что теперь на это дело надо поставить крест… А ты как считаешь, мой мальчик?
— И мне так кажется, господин Трегомен. Переубедить такого упрямца невозможно…
— Какой же все-таки чудак этот проповедник! Ему приносят миллионы, а он от них отказывается!
— Приносят миллионы! — сказал молодой капитан с сомнением в голосе.
— Ты не веришь в них, Жюэль?.. А не ошибаешься ли ты?..
— Как вы изменились, господин Трегомен!
— Еще бы! После того, как были найдены алмазы!.. Разумеется, я не утверждаю, что миллионы находятся именно на третьем острове, но, в конце концов, они могут там быть… К несчастью, мы никогда не узнаем местоположения третьего острова, потому что этот проповедник ни о чем не хочет слышать.
— И все-таки, господин Трегомен, даже те два алмаза из Маюмбы не разуверили меня в том, что паша задумал сыграть с нами злую шутку…