— Да, номер моего дома… Улица От-Салль, три… Вам следует знать мой адрес. Когда вы придете, вас примут дружески…
— Вы меня приглашаете?
— С пятьюдесятью миллионами в кармане!..
И на этот раз дядюшка Антифер окончательно удалился, а нотариус в изнеможении сел опять на бревно, взывая к аллаху и его пророку Магомету.
Глава седьмая,
Ночью 9 февраля легко могло случиться, что спящие глубоким сном постояльцы гостиницы «Унион», у которых окна в номерах выходили на площадь Жак-Кер, проснулись бы от громких криков, если бы дверь номера 17 не была герметически закрыта и завешена плотной, звуконепроницаемой портьерой.
Дело в том, что произошла ссора между двумя постояльцами, занимающими этот номер, и один из них пришел в такой неистовый гнев, что, не стесняясь, выкрикивал во весь голос обвинения и угрозы. Второй, правда, старался его успокоить, но все его попытки терпели неудачу, так как уговаривал он слишком робко и явно чего-то боялся.
Впрочем, вполне возможно, что никто бы ничего и не понял из этого бурного разговора, так как он велся на турецком языке, малознакомом уроженцам Запада. Время от времени примешивались и французские выражения, доказывавшие, что собеседники при желании могли бы объясняться и на этом благородном языке.
В камине полыхал яркий огонь, и лампа, стоявшая на круглом столике, освещала бумаги, наполовину прикрытые старым, порыжевшим от времени портфелем.
Один из ссорящихся был Бен-Омар. Совершенно уничтоженный, подавленный, он не отводил полузакрытых глаз от огня, страшась взглянуть своему собеседнику в глаза, сверкавшие еще ярче, чем пламя в камине.
Это и был тот самый иноземец со свирепой физиономией, которому нотариус подал незаметный знак во время разговора с дядюшкой Антифером на набережной.
И этот человек в двадцатый раз повторял:
— Значит, ты ничего не добился?
— Да, ваша милость, и аллах тому свидетель…
— Какой мне прок от свидетельства аллаха! Я говорю о деле!.. Значит, ты ничего не добился?
— К величайшему сожалению.
— Чтоб его черти взяли, этого малуинца! (Эти слова были сказаны по-французски.) Так он отказался отдать тебе письмо?
— Отказался!
— А продать?