— Итак, господин… — осмелился произнести нотариус самым елейным голосом, на какой он только был способен.
Дядюшка Антифер повернул голову и окинул его равнодушным взглядом, словно увидел впервые.
— Господин… это я… это я… — повторял нотариус, отвешивая поклоны.
— Кто… вы?..
Понять это можно было только так: на кой черт ты мне сдалась, египетская мумия, вылезшая из своего ящика?
— Но… это же я… я… Бен-Омар… нотариус из Александрии… неужели вы меня не узнаете?..
— Разве мы знакомы с этим господином? — спросил Пьер-Серван-Мало и подмигнул своим спутникам, грызя кремневый чубук.
— Мне кажется, — ответил Жильдас Трегомен, в котором растерянность нотариуса возбудила жалость, — это господин Бен-Омар, с которым мы уже имели удовольствие встречаться…
— В самом деле… в самом деле… — сказал дядюшка Антифер, словно стараясь воскресить в памяти что-то очень далекое и давно минувшее. — Да, да, кажется, вспоминаю… Бон-Омар… или Бен-Омар?..
— С вашего разрешения — Бен-Омар…
— Ну, итак… что вы здесь делаете?..
— Как… что я здесь делаю? Я жду вас, господин Антифер.
— Вы ждете меня…
— Ну конечно!.. Разве вы забыли?.. Свидание, назначенное в Суэце…
— Свидание? А зачем? — ответил малуинец, так превосходно разыграв сцену удивления, что сумел провести даже многоопытного нотариуса.
— Как — зачем?.. А завещание Камильк-паши… Этот остров… и завещанные миллионы…
— Мне кажется, вы могли бы сказать, что это мой остров.
— Да… ваш остров… Я вижу, память к вам возвращается… и, так как завещание вменяет мне в обязанность…
— Так и будет, господин Бен-Омар… Доброе утро!
— Доброе утро!