Формула счастья

Сказанные так, с какой-то темной, зловещей интонацией, его слова словно повисли в воздухе между нами, как окончание этого, ни к чему не приведшего разговора. И как начало другого, который никогда не состоится. Я ощутил страшную пустоту внутри. Что я делаю и зачем вообще я прибыл на эту планету? Против кого я пытаюсь выступать? Против юсов? Или против людей?!

Я посмотрел на мужчину, который сидел напротив. Он глубоко задумался уже о чем-то своем, тайном, мрачном и чужом. Его стиснутые кулаки были прижаты к поверхности стола бессознательным привычным жестом. А снаружи возвращался автокар, снова потеряв свои формы под грузом аморфной юсианской материи. И когда уйду, этот человек снова направится в свое конструкторское отделение, чтобы склониться над ней со своими инструментами, больными амбициями, полным бессилием.

Глава двадцать третья

В это утро я не спустился в столовую: Решил, что излишне подвергать себя дополнительным испытаниям, да и перспективы сидеть за одним столом с людьми, которые поглощают еду, как автоматы, не глядя друг на друга и не разговаривая, тоже меня отталкивала. Да, было что-то противное в их мучительных «общих» завтраках, ставших демонстрацией непоколебимой воли, преодоления, здорового человеческого духа и прочее. «Чем более явно проявляется какое-то качество, тем более оно сомнительно», — говорит мой шеф.

Я быстро позавтракал тем, что нашел в холодильнике, после чего, опершись на подоконник широко распахнутого окна, стал ждать появления Ридона. Восхода я не видел, он был скрыт за лесом, но всей своей кожей ощутил едва уловимое прикосновение его первых лучей. Его ощутили и пяти ствольные деревья без листьев. Их кроны постепенно набухли, вытянулись вверх, как кисти рук, устремленные к свету и теплу. Они стали пожимать одна другую, а на их поверхности выступила бледная, медленно растекающаяся влага… Внезапно их ветви стремительно заострили свои концы. Начали сгибаться и остервенело вонзатся в собственную плоть. Раздирать ее, издавая резкий хруст. Все глубже. Казалось, они хотели проникнуть в свою самую сокровенную сущность путем жестокого, вполне сознательного самоистязания. И лес заплакал. Густыми белыми слезами, которые взрывались в напряженном воздухе, распадаясь на бесчисленные хрусталики, легкие, серебристые…

Сердце мое забилось так сильно, что готово было выскочить. Я отодвинулся, закрыл окно, опустил занавески. А чье-то безмолвное присутствие, которое я почувствовал в то утро, когда гулял по лесу осталось во мне. Оно опьяняло своим дружелюбием, возводило мои самые элементарные восприятия до состояния экзальтации. Сознавая всю его фальшь, я все-таки хотел задержать его в себе. Оно, это незримое, неопределенное, ни с чем не сравнимое присутствие, как будто давало мне всю Вселенную. А наполненный им, я становился титаном! И жизнь бурлила у меня в крови, в мышцах, глазах, губах, мыслях… Жизнь распирала меня, а потом в изнеможении я должен буду уснуть…

От истощения! — предупредил я сам себя. Вышел квартиры и из здания. Спустился к стоянке и сел в предоставленный мне рейдер. Еще с вечера я запасся и преобразователем. Вставил его в гладкую серую материю, нажал соответствующую клавишу и произнес одно-единственное слово:

— Вверх!

Поднялся над базой, весь белый от прилепившихся ко мне кристалликов. Лицо и руки стали твердыми под искрящейся маской. Лег вниз лицом на прозрачный пол. И смутно почувствовал, что не испытываю никакого инстинктивного страха так, покачиваясь, словно без ничего, ни в чем удаляясь от земли. Как юсианин, пробормотал я с радостью и ужаснулся. — Как юсианин…

Я начал возвращаться в свое нормальное состояние, только когда рейдер набрал высоту около двух тысяч метров. Я отдал приказ облететь местность, хотел увидеть, как выглядит сверху действующая юсианская база. Но с севера с невероятной быстротой надвинулись огромные облака, и теперь расстилались подо мной, как косматая, свинцово-серая пелена.

Слегка разочарованный я опять протянул руку к преобразователю:

— В биосектор, — сказал, коснувшись той же клавиши. Облака оказались очень плотными, а чем ниже я спускался, тем темнее они становились. Долгое время я блуждал в их мрачных удивительно однородных объятиях, после чего, без всякого перехода биосектор вдруг открылся внизу-как мгновенно созданный изящный макет. Как и при первом посещении, я приземлил рейдер на расстоянии от открытых экспериментальных участков, надеясь, что сумею подслушать еще какой-нибудь разговор между роботами. У меня накопилось слишком много подозрительных фактов против них, но вывод, к которому они приводили, мне казался совершенно неправдоподобным…

Я пошел среди невероятно застывших папоротников. Таким неподвижным не могло бы быть ни одно земное растение. И быть таким выразительно напряженным, словно в ожидании чего-то. Я поднял голову: небо было уже как простирающийся бескрайний черный саван. Сквозь него не проникал ни один даже самый бледный луч… Значит, дрожащее фиолетовое сияние, которое заливало все вокруг, струилось прямо из земли. Только сейчас я заметил расширенные поры ее верхнего слоя — они были похожи на мелкие кратеры… «Наверное, будет буря», — подумал я про себя, и эта близкая моему восприятию мысленная картина сейчас же смягчила поднимающуюся во мне тревогу.

Я дошел до оранжереи с кактусами. На площадке перед ней горел костер, явно роботы подожгли новую партию тех подрагивающих, полуживых остатков мусора. Войдя в вестибюль, я быстро прошел через первый портал и начал спускаться по лестнице. Сегодня здесь не было слышно ни звука. Бесшумно заглянул в умывальную — там никого не было. Проверил все остальные помещения, они тоже были пусты. Возвратился назад, спустился на второй подвальный этаж. Ступал на цыпочках. И неожиданно в нескольких метрах от меня появился какой-то робот. Пробежал вглубь коридора, открыл последнюю дверь и исчез за ней. Я вынул флексор. Приблизился к этой двери, толкнул ее ногой и сейчас же отскочил в сторону. Немного подождал, потом осторожно заглянул внутрь — робота не было видно. Натянутый как струна, я переступил порог. В сущности, я не знал, что могло бы случиться со мной, и поэтому ожидал самого худшего. Сначала пошел вдоль стенных шкафов с заботливо расставленной в них лабораторной посудой, аппаратами для анализа, коробками с силиконовыми перчатками, пинцетами, фильтрами… Я находился влаборатории, узкой, длинной, освещенной мощными рефлекторами. Дошел до стоявшего в глубине стола. Одна его половина была пуста, а другая застлана полиэтиленовым покрывалом, под которым угадывались очертания микроскопа и штатива. Около стола находилась подвижная перегородка, изолирующая холодильное отделение. Робот мог быть только там. Но мне никак не хотелось там с ним встречаться.

— Выходи! — я держал наготове заряженный флексор, а голос мой от напряжения даже задребезжал.

— Выходи! — повторил я, отталкивая перегородку. Робот неохотно вылез из темноты. Встал передо мной. Это был номер 31, то есть один из трех со знаками на коленях. Отступив на шаг, я пристально всматривался в него. А он? И он не отрывал глаз от моих, взгляд его мне был неприятен, угнетающе знаком. Нечеловечески проницательный, словно ощупывающий мои самые интимные мысли…

Да, так на меня смотрел и тот робот. Прежде чем я заставил его повернуться спиной, чтобы уничтожить…

— Почему ты прячешься? — я невольно опустил наконечник инструмента, превращенного в оружие. Робот молча направился ко мне,

— Стоять на месте! — крикнул я. — Почему ты прячешься?

Он остановился.