– Не пойду я к этому рыжему маньяку! Ему же теперь все дозволено! – доносился голос Любушки.
– Нет, ты пойдешь, дорогуша, – настойчиво басил Аркадий Эммануилович. – Во-первых, это неприлично. Нас ко двору пригласили обоих. А, во-вторых, Даня мой друг и он в жизни не причинит тебе ничего плохого! Разве что стих прочтет …
– Спасибо! Слышала…
Сперва на свет появилась затянутая в белый чулок мужская нога, потом из кареты неуклюже выбрался и весь граф Аркадий Эммануилович Блюмкин с английской тросточкой в руке.
– А о Машеньке ты подумал? – раздалось ему вслед. – Старый бессердечный ханжа!
Блюмкин зафыркал от возмущения.
– Ты мне нагло соврал! – продолжала его спутница. – Сказал, что едем обедать в самое престижное местечко, а приехали…
– А это тебе что, не престижное местечко?! – с возмущением махнул Блюмкин рукой на дворец.
– Я с тобой вообще больше никуда не поеду…
Тут Аркадий Эммануилович отступил на шаг, зарычал и бросился обратно в багровый полумрак. Раздался писк, перетекающий в истерический хохот, и лакей поспешил обратно прикрыть массивную звуконепроницаемую дверь.
… – Машенька, ты не должна брать платья из музеев. Это экспонаты, это достояние человечества, – воспитывал фаворитку цесаревич, прямо в парадном мундире раскинувшись на кровати под балдахином.
– А я что, не достояние человечества? – откликнулась та, принаряжаясь у туалетного столика. – Лучше скажи, как ты считаешь, у кого был вкус изысканнее – у Екатерины Второй или у Майи Плисецкой?
– У Крупской! – бросил Даня. Тут звякнул колокольчик, цесаревич соскочил на пол и торопливо вышел из спальни в коридор.
– А! Аркадий Эммануилович, – спустившись в приемную, поспешил он навстречу гостю, – а где же графиня Любовь Феодосьевна?
– Увы, не смогла приехать, – развел руками растрепанный Блюмкин. – Плохое самочувствие.
– Какая жалость. А у меня к ней как раз было деловое предложение, – блуждая взглядом по углам зала, сказал Данечка. – Думал, предложить ей должность на телевидении. Ну, и, может, завтра выступить…
Блюмкин украдкой закатил глаза.
– Что, никак? – посмотрел на него Даня.
– Нет, нет, совсем никак, – помотал головой тот.
– А в понедельник уже едете в Италию?