– И все-таки, – настойчиво продолжал Майлз-сан, – Джин, не помнишь ли ты кого-нибудь из этих двоих в маминой компании? Даже если тебя с ними не знакомили?
Джин покачал головой.
Мина долго разглядывала изображения, а потом указала на тощего:
– Вон тот. Кажется. Другой уж очень толстенький.
– Может, это и он, только веса набрал, – подсказал Джин, тоже стараясь помочь.
– Вы ей покажите сканы с сотней лиц, или хотя бы с десятком, и увидите, как мало будет толку, милорд. Вы подсказываете свидетелю.
– Если бы стояла задача опознавать всех тридцатилетних старикашек на Кибо, то, несомненно, ты бы оказался прав, – возразил Майлз-сан. – К счастью, у нас уже очерчен круг подозреваемых. – Майлз-сан указал на толстяка. – Этот доктор Либер – акушер клиники-репликатора в северном пригороде. – Затем его указующий перст переместился на лицо тощего. – А
– Помнится, была рабочая версия о том, что парень скорее всего смылся, – напомнил Роик. – Этот Либер что-то мало похож на борца с режимом – хорошая зарплата, акции в компании, криостраховка. Я бы сказал, соль корпоративной земли…
Майлз-сан откинулся на стуле и потер подбородок.
– Да, тут нестыковка. Полагаю, я изначально ошибался.
При этих словах Роик отвесил Майлзу поклон, и Имперский Аудитор слегка улыбнулся. Чему? Джин опять не понял.
Йоханнес и Ворон-сенсей закончили работу за столом и перебрались к спутниковому комм-пульту.
– Так-так! А скан для опознания там есть? У меня на всякий случай есть отпечатки пальцев рук и ног, правда, надеюсь, они нам не понадобятся.
Майлз-сан оттолкнулся ногами и повернулся к ним, не вставая с кресла.
– Что вы тут обнаружили?
Роик наклонился, вглядываясь.
– Похоже, на нашу дамочку, верно? Посмотрите на скулы и уши… а родинка над левой бровью? Такая же! Этот скан сделали скорее всего незадолго до криостаза.
– Не могу сказать, что разглядел ее уши.
Майлз-сан схватил трость и приблизился, чтобы получше разглядеть картинку.
Джин тоже протиснулся между ними. Изображение живой улыбающейся женщины сменилось перед глазами той застывшей, чужой фигурой на операционном столе. Мальчика замутило. А мама? Она тоже стала бы такой же чужой, если б взаправду умерла?