— Говорите скорее — чего вы все от меня хотите? — не давая ему передышки, продолжил атаку Александр Петрович. — Я на всё готов! Только Машку мою не трогайте, уроды! Дурдом какой-то! У вас там совсем, что ли, одни маразматики остались и самовлюблённые юнцы? Чего вы привязались к мальчишке? И зачем вам такая легенда, как я? Больному мальчишке диагноз уточнить?
— Успокойтесь, Александр Петрович! — холодно остановил его Алик — так теперь про себя называл его Александр Петрович: всё равно ведь имя не настоящее.
А тот, щёлкнув пальцами, подозвал официанта и заказал ему кофе-экспрессо — как и положено рафинированному продвинутому дипломату.
— Машку вашу никто не тронет, — скривившись, бросил он. И огляделся — ресторан жил своей жизнью, не обращая на них внимания. — Если, конечно, вы будете вести себя правильно. А вы, пока, не в теме. От вас ничего такого зверского вовсе и не требуется. Пока что.
— А что требуется, Алик? Я теряюсь в догадках! Просветите! — продолжал ёрничать Александр Петрович. — Какой интерес у Конторы к этой семье? Чисто научный? Но я не психиатр. Я, как вам известно — не первый день служу, но более бессмысленного задания ещё не получал! Как там? Подтвердить диагноз инвалиду детства? Обалдеть, как это непросто! Растерянная медицина, вся в слезах восторга, с радостью примет от вас, Алик, сей исторический вердикт!
— Выслушайте меня сначала, Александр Петрович, а потом решайте — просто это или нет. Договорились? — закурив тонкую и изящную — а как же, статус! — сигаретку, продолжил Алик. — Я понимаю ваши чувства.
— Да что вы? — умилился Александр Петрович. — Растроган. Польщён! — Привстав, он даже попытался щёлкнуть каблуками. Но поношенные кеды свели эффект этой сцены на нет.
— Сам бы, наверное, так же вёл себя на вашем месте, — снизошёл, наконец, до его места Алик. — Но мы были вынуждены обратиться за помощью именно к вам. В надежде на ваш немалый опыт и феноменальные способности к преображению.
— Что вы говорите! — усмехнулся Александр Петрович. — Никак решили меня лестью взять? А зрители моих преображений кто? Анна-Ванна? Аутист и его родня? Не боитесь, что они разоблачат меня? Жалобу в ЖЭК подадут. Или в Страсбургский суд? За розыгрыш и обман их доверчивых чувств. О, надо не забыть записать — внести новый пункт в уголовный кодекс: статья за обман чувств!
— Причём, — не обращая внимания на его паясничание, упорно продолжил Алик, — как нам говорили — вы преображаетесь в своего персонажа не только внешне, но и внутренне. Акцент появляется, иные привычки, внешность неузнаваемо меняется, причём — без грима. Не знаю уж, как вам это удаётся. Я, кстати, когда увидел вас сегодня во дворе в роли подагрика с собачкой, честное слово — едва признал. Как будто даже в росте убавились и седым мхом обросли.
— Понравилось? Я рад! — усмехнулся Александр Петрович. — В следующий раз изображу старушку. Уверен — в этот раз вы точно меня нет узнаете! Особенно мне удаются цыганки. Даже неведомо как научаюсь гадать. Вам не погадать?
— Нет, Александр Петрович! Обойдусь, — пуская кольца дыма, сказал Алик. — И прошу вас — больше так не рискуйте! Не подходите близко к "Ю"!
— Что так? У него чума, холера? Да объясните же мне, наконец, что происходит? Перед кем я цирк устраиваю? Староват я уже, снова выходить на подмостки! Перед "Ю", что ли, фиглярничать? — разыгрывал возмущённого пенсионера Александр Петрович — так, от скуки. — Ему пофиг, он в нирване. Перед "О"? Хороша дамочка! Но она несвободна, да и у меня уже жена есть. Хотя очень интересная женщина! Очень! Эх, если б годков так двадцать назад…
— Да всё вы отлично знаете, — вдруг отбросив эпатаж, оборвал его Алик. — Вы же матёрый волк, Александр Петрович! Почувствовали?
— Что? — прикинулся тот непонимающим, но насторожился.
— Что у аутиста есть второе дно? Я же вижу! Не простой мальчик, а?
— Ах, второе дно? — не сдавал свои позиции Александр Петрович. — Раздвоение личности аутиста? Два аутиста, так сказать, в одном флаконе! Ну да, что-то с ним не так, наверное. Вот и великолепно — поставим ему ещё один диагноз. Новое слово в медицине, так сказать — двойственность натуры больного аутизмом! Но у аутистов и не такое бывает. Сложный контингент, так сказать, непознанная область медицины. Может, Контора считает, что "Ю" трудоспособен, но не желает работать? Вот такой пофигист-аутист уродился! А не наскучило ещё вам уличать мальчишку? Пусть себе медитирует на коврике и раздваивается дальше, сколько хочет. Да хоть рас-траивается! Вам-то что?
— Александр Петрович! Остановитесь! — покраснев, сердито окликнул его Алик, придавливая недокуренную сигару в пепельнице и уже почти растеряв свой лоск. — Я ваши протесты внимательно выслушал. Теперь выслушайте вы меня! Нам было важно ваше беспристрастное мнение, поэтому мы и не сразу открыли вам всю имеющуюся информацию. И то, что вы сами почувствовали вторую личность в Юрии, очень ценно. Значит, можно работать дальше.
— Далась вам эта вторая личность! — с досадой проговорил Александр Петрович. — Объясните толком, чего вы от меня хотите?
Алик закурил вторую тонкую сигаретину и решительно сказал:
ebooksa