– Кстати, об изоляции. – На пороге стояла мисс Глория. – Могу я с вами поговорить, мистер Ларсен?
– А? Ну конечно! Я сам хотел с вами встретиться. Должен принести вам свои извинения, мисс Макнай. Я был…
– Не стоит вспоминать, – перебила она, – вы были тогда на пределе. Но мне интересно знать, долго ли вы еще собираетесь навязываться ко мне в дуэньи.
– Недолго. – Он посмотрел на нее внимательно. – До тех пор, пока не придет вам замена.
– Вот как? Кто здесь у вас главный профсоюзный деятель?
– Макэндрюс, разметчик. Но вряд ли он сможет вам помочь: вы же штатный сотрудник станции.
– К той проблеме, которая меня сейчас волнует, это не имеет отношения. Мне необходимо с ним поговорить. По вашей милости я не могу распоряжаться даже своим свободным временем. Это дискриминация, вот что это такое.
– Возможно, но скоро вы убедитесь, что я здесь пользуюсь некоторым авторитетом. Юридически я сейчас капитан корабля. А у капитана в космосе неограниченные права на дискриминацию.
– Тогда вы должны применять ее разборчиво!
– Вот-вот. Именно этим я и занимаюсь, – ухмыльнулся Тини.
Мы не знаем, что сказал ей Макэндрюс, но только мисс Глория стала вести себя совершенно по-другому. После очередного дежурства она заявилась в кино вместе с Далримплом. Тини встал и на середине картины демонстративно покинул зал – фильм, кстати, был неплохой, из Нью-Йорка как раз транслировали «Лисистрата идет в город».
Тини подстерег ее, когда она возвращалась одна, но подгадал так, чтобы рядом в этот момент оказался я как свидетель.
– Гм, мисс Макнай…
– Да?
– Думаю, вам следовало бы знать… Это, как его… ну, в общем, главный инспектор Далримпл – человек женатый.
– Вы считаете мое поведение непристойным?
– Нет, но…
– Тогда не лезьте не в свое дело! – Он еще рта не успел открыть, как она добавила: – И да будет вам известно: я знаю, что у вас четверо детей, – Далримпл мне все рассказал.
У Тини отвисла челюсть.
– Как… Но позвольте, я ведь даже не женат!