Один из лестничных пролётов, ведущих вниз в подвал, почему-то полностью перекрыт усиленной металлической дверью с механическим кодовым замком.
– Может, там бомбоубежище или арсенал? – выдвигает француз неочевидные версии.
– Скорее морг, – отвечаю я, – Попробуем войти?
Не знаю почему, я ввожу комбинацию цифр 6-4-2 и замок поддаётся.
– Как ты угадала?
– Не знаю. Пошли.
По лестнице мы спускаемся в темноту. Теперь уже и я включаю фонарик. В нос бьёт гнилостный трупный запах. Это и, правда, морг. По левой и правой стороне вытянутого как кишка помещения расположены ячейки, в которых, очевидно, не первый год без охлаждения парятся протухшие покойнички.
Ведомый скорее своим нездоровым репортёрским любопытством, нежели логикой, Жан-Пьер выдвигает один из ящиков и сразу же зажимает нос платком. Не хватало ещё, чтобы он сейчас блеванул и упал в обморок в свою же блевотину. Но француз держится.
На металлическом поддоне лежат два небольших почти истлевших трупа. Это девочки-близнецы, по виду лет 8-ми или 10-ти. На их сгнивших телах следы многочисленных хирургических разрезов. Многие зашитые и зажившие, значит, их оперировали неоднократно и успешно.
– Старуха говорила, что видела здесь близнецов…– бормочет Жан-Пьер,– Что за доктор Менгеле тут экспериментировал?
Подталкивая француза в плечо, я намекаю, что нужно идти. Мы проходим через зловонную кишку морга и упираемся в ещё одну металлическую дверь с кодовым замком. Было бы глупо проверять удачу второй раз, но я, не задумываясь, ввожу другую комбинацию цифр, почему-то всплывшую в моём сознании. 2-3-1. Металлический щелчок, и замок открывается.
– Совпадение? Не думаю, – пытается шутить журналист.
Дверь приводит нас в просторный коридор, связывающий собой несколько отдельных помещений. Не иначе, какая-то секретная лаборатория. Пара операционных, кабинеты с медицинскими приборами, шкафы для хранения документов. Похоже, понадеявшись на бронированные двери, владельцы этого добра не особо беспокоились о том, что его нужно вывезти или уничтожить. А, возможно, они просто по каким-то причинам не успели сделать это.
Забыв о своей тошноте, журналист с хищным блеском в глазах набрасывается на документы. Я медленно иду дальше по коридору. Кафельный пол из чёрных и белых плиток, выложенных в шахматном порядке, кажется мне знакомым. Справа в большой кадке засохший фикус. Я помню, когда он рос и давал зелёные листочки. Ламп дневного света под потолком ему хватало. Чуть дальше на стене план эвакуация. Он всё ещё на месте. На нём среди условных обозначений был кружок, в котором… Я однажды нарисовала улыбающуюся рожицу. Вот она.
Я останавливаюсь у деревянной двери с медной ручкой и, помедлив пару секунд, открываю её. Это жилая комната сильно отличается от всех остальных помещений. Стены оклеены отслоившимися от времени бежевыми обоями с рисунком из зелёных листочков и золотистых лепестков. Шкаф для вещей, кровать, небольшой письменный стол, где в стакане до сих пор стоит букет их цветных карандашей. Я помню, что в детстве рисовала карандашами двух держащихся за руки девочек с косичками и подписывала «Я и моя сестра».
В темноте я задеваю ногой за что-то мягкое и поднимаю с пола плюшевого медведя. Свет от моего фонарика вдруг ударяет мне в глаза, отразившись от зеркала. На мгновение мне кажется, что передо мной стоит маленькая девочка, сжимающая в руках свою игрушку. Но это всего лишь я. А это всего лишь моя комната.
– Жан-Пьер! – не поворачиваясь, говорю я своему спутнику, – Я вдруг поняла. Мы совершенно напрасно сюда приехали. У меня никогда не было родителей. И никогда не было никакой сестры. У других детей были братья и сёстры-близнецы. Им было так хорошо. Они вместе гуляли на улице… И держались за руки… А у меня никогда не было сестры. Я всегда им завидовала. И мечтала, что у меня тоже может быть сестра-близнец… И, представляя её, часами смотрелась в это зеркало.
– Думаю… Это им надо было завидовать тебе, – откликается француз из кабинета не переставая листать толстые папки с документами,– Они все были подопытными кроликами… Объектами для отработки технологии пересадки и приживления тканей… Расходным материалом. В отличие от тебя… И твоей сестры.
Я возвращаюсь назад, подхожу к Жан-Пьеру и смотрю на него:
– Я всё вспомнила, – спокойно повторяю я, – Не было никакой сестры.
ebooksa