Экспресс «Черный призрак»

– Это важно, – согласилась Нова. – Даже если крейтты приедут сюда после того, как мы уйдем, они все равно могут повредить башню.

– Для нас это еще важнее, – сказал воин-ним, который действовал от имени лидера с тех пор, как настоящий лидер был рассеян. – Поезда Гех разоряют наши рои по пути сюда. Мы не хотим здесь оставаться. И не хотим ехать с вами в новые миры. Мы хотим, чтобы вы отвезли нас домой, где мы сразимся с крейттами и поможем пострадавшим роям.

От Червя исходил колоссальный шум. Он выбросил в воздух гейзер бледного пара. Червь двигался энергично, словно был рад снова оказаться в строю. Зен испытал головокружительное чувство в духе «что же мы наделали», представив, как открывается новый шлюз в Кхурсанди, пропуская банду мародеров-крейттов.

– Я хочу вернуться в Империю Сети, – сказал Дядюшка Жукс. – Хочу доказать своим собратьям, Монашьим роям, что Линии Насекомых реальны, и привезти их сюда, чтобы они смогли увидеть чудеса Гнездовых миров.

– Но Гнездовые миры в опасности, – возразили остальные. – Мы должны вернуться домой.

– Все довольно просто, – вмешался голос «Волка-призрака». – У вас же два локомотива, недоумки! Так разделите нас. «Роза» может поехать через новый шлюз со всеми, кто захочет, а я возьму вагоны нимов и отправлюсь обратно тем же путем, которым мы пришли. Для начала я хочу нанести еще один удар по поезду ящеров. Если туда подтянутся новые, нимам понадобится помощь.

Так и решили. Экспресс «Черный Прирак» разделили на две части. «Дамасская роза» взяла три своих вагона, нимы забрались в свои, и «Волк-призрак» покатил их к К-шлюзу, через который они заехали. Он продолжал разговаривать с «Дамасской розой» еще долго после того, как та скрылась из виду, и «Дамасская роза» передавала его слова в гарнитуру Зена и Треноди. Он говорил дерзкие, хвастливые вещи о том, как легко он разберется с крейттами, а «Дамасская роза» отвечала «вздор» и «какая бравада», но казалась грустной. Треноди тоже было грустно. Когда «Волк» прошел через шлюз, и его песня пропала, она вытерла несколько слезинок. Это был самый смелый поезд, который она когда-либо встречала.

Никто не знал, что делать с Чандни, даже она сама не знала. Они связали ей руки и заперли в одном из купе в третьем вагоне «Розы», где было полно провизии, когда они приехали в Паутину, и пусто сейчас. Зен положил туда рулон мягкой ткани, оставшийся от герастеков, несколько подушек от сидений из основного вагона, бутылку воды и немного еды. Нова проверила, нет ли у Чандни спрятанного оружия, но сделала это глазами, а не руками, и хотя она искала металл или керамику, она не заметила ножа-когтя, засунутого сзади в брюки Чандни. Ощущение его присутствия немного утешало. Если дела пойдут плохо, с ним Чандни, возможно, сумеет пробиться наружу.

– Что бы ни случилось, – сказала она Треноди, прежде чем они заперли дверь, – не возвращайте меня в морозилку. Обещаете?

Треноди пожала плечами:

– Этого я обещать не могу. Есть вероятность, что мы все окажемся в морозилке.

Зен устроился в основном вагоне вместе с Новой, интерфейсом и Дядюшкой Жуксом, приготовившись ехать вокруг башни туда, где червь открывал новый шлюз. Когда поезд тронулся, он впервые по-настоящему поверил, что они попадут домой. Через несколько часов, если ему повезет, он вернется на Летний Луг и расскажет о своих приключениях Мике и матери. Он вдруг понял, что будет скучать по Паутине миров. Это были странные девять месяцев, и часто страшные. Но теперь, когда все закончилось, когда он знал, что есть путь домой и будущее в родном мире, где можно вспоминать свои приключения, Зен понял, что это было лучшее время в его жизни. Что бы его ни ждало, никогда уже не будет так просто и хорошо, как в те моменты, когда он лежал с Новой под миллионом звезд Йаарма в ту ночь и ветер раздувал занавеску. Он хотел бы вернуться туда с ней вдвоем, на их собственном старом поезде.

Но было уже слишком поздно. Поезд двигался. Он встретился взглядом с Новой и увидел, что она тоже грустит.

– Он снова будет один, – сказала она. – Он так долго ждал, что кто-нибудь услышит его зов. И вот я пришла, но пробыла всего несколько часов.

Она вспомнила, как интерфейс спросил ее, что она будет делать, если ей когда-нибудь понадобится быть в двух местах одновременно, а она ответила: «Придется выбрать», думая, что выбор будет легким. Вот теперь перед ней стоял этот выбор. Часть ее хотела оставить копию своей личности здесь, в хабе, в то время как оригинальная Нова отправилась бы домой с Зеном. Но тогда ни одна из них не будет настоящей, и каждая будет вечно задаваться вопросом, что делает другая, и ни одна больше не будет чувствовать себя человеком. Поэтому она должна была выбрать, и выбрать Зена, но это было совсем не просто. Было больно.

Все, что Зен мог сделать, это взять ее за руку. Они повернули лица к окнам, к сказочной громаде башни, к сверкающим кораллам, к виадукам, мелькавшим в тумане. А потом оказались в туннеле, увидели странные бесцветные вспышки, игравшие на стенах туннеля, и поняли, что где-то впереди, по близости, Червь прокладывает для них путь через пространство и время.

«Дамасская роза», песня которой была тихой и печальной, запела громче и счастливее и бросилась за ним.

Часть 7. Нектарница

Глава 40

Еще до того, как Зен познакомился с Новой, когда он был простым путешественником, разъезжавшим на поездах по восточным веткам, Кхурсанди стал одним из миров, которые он мечтал посетить. Он располагался в конце ветки линии Ориона: маленькая однообразная луна, чьи моховые пустоши и леса высотой по колено купались в коричневатом свете ее главной планеты, газового гиганта Анахиты. Но раз в четыре года орбита Кхурсанди настолько приближалась к Анахите, что гравитационное поле почти выворачивало ее наизнанку. Тогда становилось ясно, что однообразие Кхурсанди было иллюзией и что ее пейзаж на самом деле являлся мозаикой гранитных и базальтовых плотов, плававших в глубоком море огня. Открывались кратеры и гейзеры, поднявшиеся вулканы просовывали морды сквозь пылавший мох, а карликовые деревья, поспешно разбрасывая огнеупорные семена, умирали в пожаре.