– Ладно, ладно. Стрелять в стену…
Говоря это, Годфруа Бульонский весело усмехнулся, к большому неудовольствию Роберта. Он не позволит этому паршивому лотарингцу свести произошедшее к пустяку!
– Вопрос стоит иначе, – заговорил он более жестким тоном. – Военная репутация этого человека, напротив, обязывает его служить образцовым примером во всех своих поступках.
– Что вы можете сказать по этому поводу, сеньор Боэмунд Тарентский? – вмешался Петр Пустынник.
Вышеназванный сеньор вздрогнул, как если бы Петр прервал ход его мыслей, и ответил с явной неловкостью:
– Я глубоко огорчен сложившейся ситуацией, отец мой, и я поговорю с племянником, постараюсь вразумить его, однако, если Совет решит наложить на него дисциплинарные санкции, я не стану возражать. Я не ожидаю особого отношения к нему из-за нашего родства.
– Такая позиция делает вам честь, – одобрительно кивнул Петр. – Тем не менее я должен довести до сведения Совета, что данная проблема сложнее, чем кажется.
В этом момент появился паж, чтобы предложить сеньорам чая, и Петру пришлось оставить фразу повисшей в воздухе. То, что он собирался сказать, не должен был услышать ни один посторонний. Сердитым жестом он отослал молодого человека и подождал, пока двери закроются, чтобы продолжить:
– Имея в виду сложившиеся обстоятельства, я вынужден открыть вам информацию, которую обязался хранить в строгой тайне: дело в том, что Танкред Тарентский является одним из шести принятых на борт тамплиеров.
Боэмунд онемел от изумления, в то время как все остальные, обратив на него взгляды, выражали свое удивление различными возгласами.
– Вы были не в курсе, Боэмунд? – не удержался от вопроса Гуго де Вермандуа. – Даже вы! Ну и ну! Этот человек умеет хранить секреты!
– Действительно, – ответил граф Тарентский, – теперь я это понимаю.
– В силу договора, который связывает нас с орденом Храма, – продолжил Петр Пустынник, – я единственный на корабле, кому дозволено знать личности тех тамплиеров, кто поднялся на борт. Его святейшество папа Урбан Девятый сегодня разрешил сообщить вам эту информацию в виде исключения, сочтя, что она должна быть доведена до сведения членов Совета.
Роберт де Монтгомери воспользовался случаем взять слово:
– Таким образом его святейшество лишний раз демонстрирует тонкость своего политического чутья.
Уверенный, что это мелочная шпилька в его адрес, Петр бросил на герцога Нормандского ледяной взгляд, но все же позволил тому говорить дальше.
– Он желает показать нам двуличность этого человека, способного в глубочайшей тайне присоединиться к сообществу смутьянов, но также указывает, что мы должны проявить осторожность в обращении с ним.
При слове «двуличность» Боэмунд резко вскинул голову и бросил хмурый взгляд в сторону Роберта де Монтгомери, однако от возражений воздержался. Годфруа подумал, что граф не так подавлен, как кажется. Не приняв вызова, он не дал ситуации стать поистине драматичной. В этот момент вмешался сеньор Раймунд де Сен-Жиль:
– Причастность ордена Храма действительно усложняет ситуацию. Но возможно, тем самым нам представляется случай поставить орден в затруднительное положение и хотя бы частично заставить заплатить за его дерзость…
В знак сильнейшего раздражения Годфруа Бульонский возвел глаза к небу:
ebooksa