– Да, потом у меня были небольшие неприятности. Но похоже, положение племянника графа Тарентского уберегло меня от действительно серьезного наказания.
Конечно, он знал, что это далеко не так. И кстати, Боэмунду наверняка бы не понравились намеки на то, что он проявил хоть малейшее кумовство по отношению к племяннику, но Танкред не мог раскрыть свою принадлежность к ордену Храма, послужившую ему щитом.
Клоринда поставила свой бокал, и Танкред сразу же предложил наполнить его снова, но она жестом отказалась и заговорила:
– На тот момент родственные связи, возможно, и защитили вас, но вы оказались в весьма уязвимом положении: какие-нибудь неблагонамеренные личности могли бы попытаться использовать это в политических целях.
И опять молодая женщина удивила Танкреда; ему самому потребовалось некоторое время, чтобы заподозрить, что интерес Альберика к его истории не столь бескорыстен. Однако он надеялся, что заметит, если окажется, что это так и есть.
– Вы правы, и я допускаю, что меня могут постараться использовать как орудие для достижения каких-то целей. Но я убежден, что мой статус или семейное положение не должны служить препятствием моему личному поиску истины и справедливости.
– Иисусе сладчайший! – воскликнула она. – Мне попался идеалист!
Танкред рассмеялся:
– Не думаю, что это ко мне относится. Я не такой уж твердолобый.
Стараясь не выдать своих мыслей, он какое-то время подбирал слова. Ему совсем не хотелось, чтобы у нее сложилось ложное представление о нем.
– Чтобы правосудие имело смысл, я думаю, оно должно быть всеобъемлющим. Если кто-то может сделать то, что сделали с Вивианой, и остаться безнаказанным, то такое правосудие всего лишь иллюзия. И мой долг – восстать против этой низости и отыскать виновников там, где они скрываются, чтобы призвать их к ответу. Если я этого не сделаю, то зачем я здесь? Разве я не
К своему большому удивлению, он осознал, что впервые так ясно сформулировал давно вынашиваемую мысль. Его искренность, похоже, тронула Клоринду. Она по-новому взглянула на него, словно только сейчас увидела.
– Странный вы человек, Танкред Тарентский, – задумчиво протянула она.
– Почему?
– Не знаю… В вас намешено столько всякого разного.
– Вы идеальный пример полного включения в систему, в некотором роде вы то, что система породила самого лучшего, самого завершенного. Однако же вы как будто постоянно пребываете в несогласии с ней.
– Может быть. Я никогда не смотрел на это под таким углом. Но одно знаю точно: система, как вы ее называете, обещает нам нечто, некий идеал, и я готов сражаться за него… в том числе и против самой системы, если это окажется необходимым.
Клоринда не ответила, только улыбнулась и задумчиво покачала головой.
– Но я все говорю и говорю, – заметил Танкред. – Есть темы, которые со мной лучше не затрагивать, иначе меня будет не остановить. Теперь ваша очередь рассказывать о себе! Я ведь, кроме вашего имени, ничего о вас не знаю.