Люс-А-Гард

6. ПЕРВАЯ НОЧЬ СВИРЕЛИ

Но недаром эту женщину звали Люс-а-Гард!

Она была всегда готова к бою.

И, естественно, Люс мгновенно сочинила увлекательную историю о том, почему ее сестра не говорит по-человечески, а лепечет непонятно что. Было тут и похищение очаровательного младенца Марианны, и служба юной фрейлиной при дворе испанской знатной дамы, и преследование чуть ли не самого короля Арагона, почему красавица и решила вернуться на родину. А дома она едва не угодила в объятия местного лорда. Словом, полный джентльменский набор дамского приключенческого романа, до которых Диана Кассион была великая охотница…

Потрясающей истории хватило как раз до деревни, где корзину выстелили холстом и набили серым хлебом грубого помола. Пока возвращались в лес, к стоянке «зеленых плащей», Люс внушала Черному Джеку, что возиться со скотиной ее сестрица не умеет, не хочет и не будет, даже если корову с теленком Джек поставит в благоустроенном хлеву, а не в супружеской спальне.

Джек ахал, чертыхался и верил всему безоговорочно. Правда, об испанских лордах он имел темное понятие — на его взгляд, все они были, как тот сарацин в чалме и с «бычьим глазом» на груди. И очень удивился, что они веруют в Святую троицу.

— А кто же тогда сарацины? — спросил он и получил обстоятельный ответ, усвоить который был совершенно не в состоянии — Люс перечислила ему по порядку крестовые походы и с похвалой отозвалась о прогрессивном султане Салах-ад-Дине.

Пока он изумлялся, Люс вкратце объяснила Свирели причину ее немоты. Та, не будучи любительницей дамского чтива, удивилась легковерию стрелка. Люс не стала ей рассказывать, с каким азартом читает подобные романы ее родная бабка. Нужно было сохранить в душе Свирели хоть каплю уважения к заговорщицам…

К счастью, недовольная Свирель при всем желании не могла объяснить Черному Джеку, что Люс бессовестно врет.

Ватага встретила Марианну буйно — сперва молчанием, потом криком и свистом.

Джек тут же оттеснил Люс на задний план — всучив ей корзину, он сам принялся излагать историю красавицы. Тут уж пришла в негодование Люс, потому что легенда обросла нормандскими пиратами, пытавшимися увезти Свирель к своему герцогу, интересом к ней со стороны прогрессивного сарацинского султана Салах-ад-Дина, участием ее в крестовом походе на стороне арагонского короля и еще какой-то фантастической чушью совершенно в кельтском духе — то ли противоестественной страстью королевы фей, проживающей неподалеку в холме, то ли вполне объяснимой склонностью короля эльфов, тут уж Люс не разобралась толком. Чересчур странными для слуха оказались кельтские имена.

Джек всячески показывал, что он — первооткрыватель и собственник этого сокровища. Свирель, если и не понимала его пылких речей, то явственно ощущала заботу новоявленного собственника. Он сам подавал ей на кончике ножа куски плохо прожаренного мяса, сдобренного какими-то сушеными и стертыми в порошок травками, сам наливал в деревянный кубок эль.

Люс попробовала этот самый эль — и сразу поняла, с чем имеет дело. Пился он легко и вроде бы нечувствительно, зато потом ударял и по ногам, и по голове. Так что она и сама им не увлекалась, и Свирели отсоветовала.

Свирель сперва с тоской глядела на толстый ломоть хлеба, выданный ей вместо тарелки, и здоровенный шмат жирного мяса на нем. Более калорийной пищи она и вообразить себе не могла. Но ничего другого ей не дали. Пора овощей и фруктов была еще впереди…

Кроме того, Джек довольно грубо отгонял от нее прочих претендентов на благосклонность. Свирель, хотя и совершенно ошалевшая от собственного успеха, видела все его маневры. Сперва она старалась обратить на Джековы затеи внимание Люс — это было совершенно невинное хвастовство первым настоящим успехом. Люс только вздохнула — стокилограммовая красавица радовалась, как дитя.

Никогда еще мужчина, защищая ее от посягательств, не хватался за нож, и никогда еще не растаскивали двух взъерошенных петухов, готовых из-за нее подраться.

Свирель шепнула Люс, что все это изумительно, восхитительно, и что она жалеет лишь об отсутствии дурака-концертмейстера.

Люс шепнула в ответ, что тут ему — самое место…

Но, вспомнив о концертмейстере, Серебряная Свирель, естественно, вспомнила и о своем драгоценном голосе. Во-первых, ей захотелось блеснуть. А во-вторых, самое время было пустить его в ход, потому что стрелки, пировавшие уже третьи сутки, орали песни хриплыми еще с позавчерашнего перепоя голосами. Слушать их было поучительно — многие музыковеды охотно поменялись бы местами с Люс и Марианной.

Сама Люс тоже охотно поменялась бы с кем-нибудь местом. Эти дикие вопли с постоянным припевом «Хэй! Хэй! Хэй-хо, хэй!» действовали ей на нервы. Свирель тоже была не в восторге от такого вокала.