ЧЕРНАЯ ШЛЯПА

— А эклеров нет? — спросила я.

— Ишь чего захотела, — заржал парень, — Только пирожки могу достать.

— У мисс Алингтон есть пирожки, — фыркнула Зои, — Она мне их проносит.

— А у меня они лучше, — заверил парень, — Если хорошо попросите, могу и пироженные достать.

— Не люблю их, — скривилась я.

— А я обожаю! — возразила Зои, — Дай! Дай-дай-дай-дай-дай-дай-дай!

Она запрыгала на месте, хлопая в ладоши.

— Ну хорошо, — вяло отмахнулся парень, — Пронесу. А вы за это притворитесь моими подружками.

— Это ещё зачем? — охренела Зои, — Решил попонтоваться перед друзьями, что дружишь с психами? Да ты гений.

— Да я выбраться хочу, — сказал парень, — Если мистер Эррони увидит, что я больше не асоциальный элемент и научился заводить друзей, то он меня выпишет. Я тут уже больше месяца гнию.

— Мы тоже, — хором фыркнули мы с Зои.

— Вы — это одно, а я — это совсем другое, — откликнулся парень и заковылял прочь.

— Ну, зато в этом есть положительный момент, — сказала Зои, — Пи-ро-же-ны-е!

Она жадно облизнулась и принялась усердно мечтать.

— И, возможно, новый друг, — сказала я, — Который быстро уйдет отсюда. Но какая разница? Друзей слишком много не бывает.

— Это точно, — хмыкнула Зои, — В плане общения я ненасытная.

— Да ты вообще ненасытная, — хохотнула я, — Просто бестия. Страшная женщина.

Весна принесла с собой ручьи талого снега, капель тающих сосулек, набухающие почки, пение вешних птиц, распускающиеся бледные цветы на фоне черной земли и завявшей травы и прохладные дожди, за которыми всегда следовала радуга.

Весной меня на какое-то время выписали, и я вернулась в старый дом, легла на постель и принялась реветь, сама не зная почему. Вернулась в школу и мне она показалась пустующей, какой-то не такой. на переменах и уроках меня преследовали косые взгляды и перешептывания. Материал я усвоить не могла: много пропустила и не было никаких сил. Помещения клуба тоже опустела. Были только капитан, девочка с брекетами и мулатка. Вскоре клуб закрыли из-за малого количества членов и вместо него появился клуб поэзии.

Габриэль много прогуливала, с ней общалась только Кларисса, которая тоже много пропускала, но по состоянию здоровья. Я иногда с ними общалась о всякой ерунде, и содержимое разговоров ускользало из моей памяти. Воспоминания стали скользкими и вертлявыми, словно угорь, и я никак их не могла поймать.