— Ну ты даёшь… У нас до сих пор вспоминают.
— Да ну, — сказала я.
— Впрочем, историю как-то удалось замять. Родители нашлись понимающие.
— Тяжело им, должно быть…
— Верно. Но они отказались от вскрытия. Просто забрали её тело и тихонько похоронили.
Мариам показала мне портрет в черной рамочке. Веснушчатая девочка с множеством косичек и сияющими брекетами. Типичная провинциальная девчушка, она вся лучилась счастьем, казалось, я слышу её смех.
— Так Вечность у нас вдовец… — пробормотала я.
— Ещё какой, — согласилась Мариам, — Теперь на девченок даже не смотрит, а раньше был тем ещё Дон-Жуаном.
— Даже представлять страшно, — поёжилась я, — Как он обольщал, интересно? Рисовал их чресла, что ли? И дарил им на День Святого Валентина?
— Скорее они его обольщали, — фыркнула Мариам, — До чего влюбчивым был типом, жуть просто. Бегал за ними, пытаясь всучить им рисунок…
— А тебе он дарил? — поинтересовалась я.
— Я… — покраснела, как рак, Мариам, — Я не хочу об этом говорить! Блин…
— А я тебя что-то здесь не видела, — сказала я, — Давно пришла?
— Сегодня, — пожала плечами Мариам, — И планирую надолго не задерживаться. Так, до середины лета… У меня на примете один реабилитационный центр есть…
— Который с морем? — уточнила я.
— С океаном, — педантично поправила меня Мариам, — Когда-нибудь я туда поеду…
Песня о потерянной любви
Она сидела на диване, болтая ногами в полосатых гетрах. А он подбежал к ней и показал листок бумаги.
— Смотри, я твой портрет нарисовал! — улыбнулся Вечность, — На мой взгляд, самый лучший…
— Опять ты за своё, — захохотала Травница, — Не так портреты рисуют. Давай, покажу. Смотри и запоминай: кружочек, глазки, брови, нос, рот, волосы… Н-да, больше похоже на обезьянку.