Не чужие

— Домой? — тихо спрашивает он.

— Угу, — мычу, скрывая счастливую улыбку.

В аэропорт меня отвозит Давид. У меня с собой лишь ручная кладь, так как задерживаться надолго я не собираюсь. Я занимаю свое место, засовываю в уши наушники. Это моя первая крупная выставка, будет много начинающих художников и возможностей засветиться.

Я бросаю взгляд в проход и вздрагиваю, натыкаясь взглядом на знакомое лицо.

— О, привет.

Я сглатываю, удивленно таращась на Игната.

— Привет, — беру себя в руки и выдавливаю улыбку. — А-а… а ты как здесь?

— В командировку.

— Ясно. Давид сказал что ты уже уехал, не ожидала тебя в городе встретить.

— Пришлось вернуться, — коротко отвечает Игнат и сверяет номер своего места на посадочном талоне с тем. — Я прямо за тобой буду, если что.

Я выдыхаю от облегчения. Хорошо что не рядом. Странный мужчина.

Перелет происходит в напряжении. Кроме того что летать не люблю, так еще и Игнат покоя не дает. Ощущение, словно он преследует меня. Если еще и предложит добраться вместе до отеля — точно пожалуюсь Давиду.

Но после прохождения паспортного контроля Игнат прощается и словно забывает обо мне. Я же забираю ключи от арендованной машины и еду в отель.

Всю ночь не сплю, волнуюсь. Я очень хочу чтобы мой талант заметили. Это мое самое сокровенное желание. И оно сбудется. Обязательно.

Но на следующий день все мои мечты испаряются, словно роса от горячего солнечного света. Меня не просто раскритиковали, меня разгромили. Мне хочется снять со стен галереи все свои картины и порвать их прямо здесь. Я даже до конца мероприятия не остаюсь. Сбегаю в отель, уже не сдерживая слез.

Телефон гудит на тумбочке. Давид. Я долго не решаюсь поднять трубку. Мне стыдно признаться что меня посчитали бездарностью. Но он звонит и звонит и мне приходится ответить.

Я прочищаю горло, стараюсь чтобы мой голос звучал беззаботно и устало. Притворюсь, что уже легла спать.

— Привет, Лер. Как там у тебя дела? Как все прошло? — спрашивает немного взволнованно Давид, словно ощущает на расстоянии мое состояние.

— Да как-то… так себе, — прикрываю ладонью рот, чтобы не вырвался всхлип.

Слишком больно когда по тебе проходятся вот так. Когда душу вкладываешь в каждую работу, а максимум на что она годна — украшать невзрачную уборную в каком-то ресторанчике быстрого питания.