Сказание о Распрях

— Меньше народу — больше кислороду. — Прошамкал, по-видимому, беззубым ртом первый голос; скорее, пожилой женщины.

— Одним больше — одним меньше. — Промямлил вслед за первым голос второй.

— К смерти вообще нужно относиться проще. — Прогундосил голос третий.

Любой на месте Годомира уже бы посерел от страха, но он был не из робкого десятка; друид так закалил его характер своими причудами, что удивить парня было уже трудно.

Однако опасаться всё же стоило, потому что по ту сторону деревянной стены сидели три самых настоящих ведьмы, скрюченных годами и подлым нравом.

Первую звали Баба Яга, и сколько уже с ней умерло — никто даже приблизительно вам не скажет, сколько этой ведьме лет: длинные серебристые пряди уцелевших волос, выбивающиеся из-под тканого платка на голове, красный нос крючком, и левая нога из берёзового древа, ибо откусил однажды ногу Бабе Яге змий проклятый, которому всё одно, и не щадит он ни стар, ни млад, ни худ, никого. Эта страшная, иссохшая от многих лет ворчливая старуха являлась хозяйкой странной избы, и каждую ночь грядёт полёт её на ступе и метле. Несмотря на это, Баба Яга была самой глупой из трёх злодеек, ибо старше она всех, вместе взятых; самая злобная рухлядь, уродившаяся однажды, но обретшая бессмертье. И зелья из корешков всяких готовить умела, и видела в громадном чане, преисполненном мерзкой зелёной жидкости, чем занимаются её будущие жертвы, ибо ела она людишек с превеликим упоением. Но сейчас Баба Яга не глядела в чан, поэтому не знала о стоявшем за дверцей Годомире, хотя и начала уже жадно вдыхать прелый воздух своими ноздрями.

Среднюю по возрасту из ведьм звали Мыстан Кемпир, костлявая и тощая, страшная, как сама смерть; и красноватым был оттенок её полуистлевшей плоти. И походила её речь на какие-то нечленораздельные скрипения, кряхтения, стенания и причитания. Несмотря на свои лета, передвигалась Мыстан Кемпир всегда довольно шустро, и обожала есть на завтрак маленьких детей.

Последней имя Ялмауз Кемпир — и была это толстая и неповоротливая особа с зеленоватым оттенком полусгнившей плоти. И походила её речь на бормотание и сердитую блевотину.

— Чую дух чей-то. — Потянула носом Баба Яга. — Человечьим несёт, однако.

— И из этого мира; живой. — Процедила Мыстан Кемпир.

Годомир замер.

— Явись немедля, пока цел! — Рявкнула, брызнув слюной, Ялмауз Кемпир.

И отворил дверцу Годомир, и вошёл в новую палату. И увидел пред собой трёх омерзительных полуслепых старух, которые тут же начали передавать друг другу единственный глаз, рассматривая нежданного гостя. Увидел также и маленькую запуганную девочку, которая забилась в дальний угол комнаты, поджав ноги и обхватив голову руками, и девочка эта еле слышно всхлипывала. Ещё Годомир обратил внимание на гигантский казан, в котором что-то варилось, и запах яства ох как не понравился ему.

— И кто же ты такой? Откуда? Зачем пожаловал сюда? — Посыпались ехидные вопросы, и обступили ведьмы парня, обложив со всех сторон и подозрительно облизываясь. — Чуем, что наш ужин обретёт шикарный вид! Ибо не ловили, но пришла к нам дичь сама. Вот придёт Кощей, Кощей Бессмертный, тогда он будет очень рад…

Но отшвырнул он обоих Кемпир подальше от себя, а к горлу Бабы Яги приставил кинжал:

— Что в чане, ведьма?!

— Конец котёнку; гадить не будет. — Недовольно оскалилась Баба Яга.

И накинулись они всей троицей своей людоедской, ибо охочи были их души и желудки до мясца младого и нежного, и вёл с ними Годомир неравную, но недолгую борьбу, сокрушив каждую по очереди.

Но не убил, ибо не ставил сие своей задачей. И пока три ведьмы охали, потирая бока от его тумака, снял путник незнакомку с цепи, присел перед ней и спросил:

— Кто ты, девочка?