Маленький Гриша еще как-то мог бы пережить торт, но эта башенка была сильнее него. И вот, уличив момент, Гриша просочился на кухню, когда никого из людей там не было.
После этого дня рождения опять стали звучать разговоры о том, что ребенок неадекватен и опасен для окружающих, упоминали какое-то учебное учреждение закрытого типа, вроде как санаторий, только с решетками на окнах, вновь пророчили мрачную судьбу. Бабка именинника прямо заявила, что этого малолетнего уголовника ждет тюрьма. Родители юбиляра ничего не говорили, потому что пытались успокоить впавшее в истерику чадо. А маленький Гриша стоял и ничего не понимал. Ну и что он такого сделал? Да, не удержался, оторвал от торта башенку и съел ее. Но следом за этим его замучило раскаяние, и он, чтобы скрыть свое преступление, просто взял и уронил торт на пол. И все бы сошло с рук, вот только когда он сталкивал торт со стола, в кухню вошел именинник, и все видел. Даже бросился спасать свой торт, но Гриша сердито оттолкнул его, а когда пацан полез повторно, отоварил по голове разделочной доской. На крики осыпанного подарками мальца сбежались все гости, и уже у них на глазах Гриша опрокинул торт, после чего принял самый невинный вид, и стал всех уверять, что он тут вообще не при делах.
С тех пор Гришу на подобные мероприятия не приглашали, пока не вырос. Когда вырос, научился приходить без приглашения.
Осквернив торт, Гриша пошел шарить по всем кастрюлям, вроде как снимая пробу. Было вкусно, но поваров не хвалил. Уже усвоил, что с крепостными нужно пожестче, если обращаться как с людьми, мигом обратятся в скотов. Поэтому, сожрав огромный кусок жареного мяса со специями, Гриша, вместо похвал, обругал повара, так что тот упал на колени и стал умолять не губить его.
– Ладно, на первый раз прощаю, – великодушно бросил ему Гриша. – Но смотри – во второй раз не помилую. Велю кастрировать.
– Ваше преподобие, уже кастрированный, – путаясь в титулах, промямлил утопающий в соплях повар.
– Да? И ты думаешь, что теперь все, больше ничего не будет? А двадцать восемь веников в задний проход? А сдирание шкуры от пяток до ушей? У меня фантазия богатая. Распустились тут! Вот я наведу порядок.
Гриша разразился гневной речью, в которой объявил, что лихие годы под властью товарища Орлова прошли, и теперь настало время стабильности.
– Буду править сильной рукой! – грозился Гриша. – Смутьянства не потерплю! Что это? – вдруг закричал он, указывая на горку лимонов, лежащую на столе. – Кто принес?
– Ба… барин чай по утрам изволил пить с лимоном… – проблеял, заикаясь, один из поваров.
– Какой еще барин? – взорвался Гриша. – Я барин! Я! И я лимоны терпеть не могу! Ага! Я вас раскусил. Вы все ждете, что старая власть вернется. Думаете, Гриша тут на три дня, не дольше. А вот хрен вам! Я еще Кольку Скунса подтяну, мы с ним по очереди будем рулить. Мы тут надолго! И он тоже лимоны не любит.
Повара попытались выбросить лимоны, но Гриша их остановил. Он повелел выжать из них сок, и подать его Танечке во время свадебного банкета.
– Это чтобы ей было чем поцелуй жениха запить, – пояснил новый барин. – Там такой жених, скажу я вам. Когда на свадьбах новобрачные целуются, им кричат – горько. А мы, похоже, будем кричать – мерзко. И как она, бедняжка, с ним целоваться будет? У него ведь что изо рта, что из… другого места запах одинаковый.
– А ежели мяты ему туда? – предложил повар.
– Куда? В другое место? Вот еще мяты там не хватало.
– Да нет, ваше благородие, в рот.
Гриша безнадежно махнул рукой.
– Какая уж там мята. Ему туда хлорки, для начала, засыпать надо три ведра. Нечего продукт переводить. К тому же Танечка своего жениха любит таким, какой есть, со всеми его ароматическими недостатками.
Глава 46
Свадебный банкет был организован в лучшем виде. Гриша дважды бывал на чужих свадьбах, и точно знал, что главный свадебный атрибут, это заваленный жратвой и выпивкой стол. Впрочем, это же касалось и любого другого национального праздника. Судя по тому, как славяне одержимы едой, до того, что возводят ее в культ и делают центральным объектом любого торжества, можно было заключить, что в старину предки питались плохо и нерегулярно. По всей видимости, единственной возможностью набить брюхо являлись праздники, притом праздники чужие. С давних времен сохранился прекрасный обычай голодать три дня перед тем, как идти в гости. Отсюда же проистекает представление славян о рае, где молочные реки плещутся о кисельные берега, на берегу бык печеный, в боку нож точеный. Рай, это место, где все вокруг еда. Никаких тебе небес с ангелами, гурий с аппетитными попами, соблазнительных и грозных валькирий – только одна жратва! Отсюда и национальные поговорки. К примеру: хлеб всему голова. То есть не голова всему голова, не мозги, а хлеб, все та же еда. Еда главнее всего, она альфа и омега, начало и конец. Она все. Или вот еще: семь раз отмерь, один отрежь. Это поговорка на тот случай, если гостю колбасу нарезаешь. Дескать, лучше семь раз перемерить, чем лишний миллиграмм мимо кассы пустить.
ebooksa