– Миш, ты глупости не говори, – качаю я головой.
Встаю, иду к Кате, обнимаю ее, а потом обращаюсь к другу:
– Оставайся. Куда ты ночью поедешь? Ты нам ничем не помешаешь. Правда, Катюш?
Она обнимает меня и с улыбкой отвечает:
– Если вернешь Кирилла, то не помешаешь.
– Забирай, – тут же расщедривается Миша и смеется, а потом серьезно говорит мне. – Я тогда часов в семь уеду. Там у нас проблемы с мостом, где стыковка с крышей бассейна, мне сегодня Михайловский звонил. Поеду, посмотрю, что там у них не клеится. Видимо, придется покупать дополнительно материалы и все такое. Я там завтра нужен.
– Мих, к Игнатову-то подъедь вечером. Поздравь старика. Он ведь будет ждать.
– А, да. Совсем забыл. Игнатов же приглашал. Ладно, приеду.
На этом мы расходимся по комнатам. Забравшись под одеяло, обняв Катю, я, наконец-то, засыпаю.
Сон какой-то странный. И вот как-то тревожно мне… Стою за кулисами, нервничаю. Сейчас объявят мой выход. Скрипка есть, а вот вместо смычка, почему-то… вилка в руке, трындец! Слышу свою фамилию – голос конферансье громом звучит на весь театр. А я, мля, с вилкой и мой выход! Подскакиваю в ужасе. Фу-у-у-у… сон. Просто сон.
Облегченно вздыхаю. Смотрю, Катя спит, не проснулась. Слышу шум закрывающихся ворот гаража и утробное рычание мотора Мишиной БМВ. Ясно, едет в Дубравушку, как и собирался. Встаю осторожно, чтобы не разбудить мою ненаглядную, натягиваю спортивные штаны и майку, спускаюсь в студию, где вчера на папином рояле мы с ней отдавались любовным утехам. Оглядываю инструмент – цел, слава Богу.
Зашториваю окна и двери тяжелой портьерой для звукоизоляции, подхожу к столику, на котором лежит моя скрипка, открываю футляр. Здравствуй, дорогая, не держал тебя в руках почти месяц, прости… Соскучилась? Бережно провожу пальцами по крутым рельефам, касаюсь струн. Соскучилась. И я соскучился.
Аккуратно беру в руки инструмент, чувствую, как во мне начинает звучать музыка. Осторожно, не спеша прохожусь от низких тонов к высоким и обратно. Скрипка послушно поет, разливая звуки, проникающие в самую глубину моего сознания. Хорошо, вот так… не будем торопиться, настроимся. Теперь небольшая разминка из фрагментов моих любимых мелодий. Прекрасно. Руки слушаются, инструмент дышит… Блаженство…
Теперь можно сыграть что-то более затейливое. Включаю минусовку Вивальди «Времена года». Да, сейчас как раз то, что нужно: импульсивно, энергично, особенно тема зимы. «Зима» сложная, но я уже в азарте, закрыв глаза, я уже чувствую этот полет, я уже расправил крылья и лечу. И музыка летит со мной, мы единое целое, мы дышим друг другом, мы впитываемся друг в друга и мы звучим – чисто, ясно, нежно… Но вот ветер усиливается, поднимает метель, кружит белым облаком и… вот он порыв, срывающий белые шапки с еловых веток, вздымающий столб снежного серебра! Да, я в этом вихре и в этом ветре! На самом пике…
Быстрые движения смычком и мое тело, охваченное энергией импульсивной мелодии и вихрем зимней вьюги, не отстает от ритма, движется вслед за смычком. Но на следующем повороте открываю глаза и рука дергается от неожиданности. Катя стоит у двери, отодвинув тяжелую портьеру. Я опускаю инструмент и застываю, запыхавшись, смотрю на нее.
– Прости, я помешала… – робко начинает она.
– Это ты прости, – отвечаю я. – Громко, наверное. Я… м-м… увлекся. Прости, что разбудил.
Мне не довелось играть на сцене. Ну, кроме экзаменов. А там не то чтобы публика, там учителя, а это другое. Сейчас стою, как дурак, не знаю, что делать. Она видела меня таким, таким ненормальным, что ли…
– Кирилл, – ошеломленно шепчет она, – ты же… ты же талант. Почему ты не стал музыкантом? Ты же просто бесподобен!
С этими словами она опускается на стул у стены и огромными глазами смотрит на меня, кутаясь в мой халат.
ebooksa