Творец счастья

И мы дружно ударяем «по пять».

– А на лошади катались уже? – спрашиваю я.

– Нет, нам сказали, что я еще маленький, – обиженно отвечает мальчик.

– Это кто тут маленький? – наигранно гневаюсь я. – А ну, пойдем, разберемся!

– Михал Михалыч, не надо, – Света пытается остановить меня. – Не стОит из-за нас скандалить. Действительно, лошади большие и…

– Светлана Васильевна, – спокойно уверяю я ее, – никто скандалить не собирается. Мы с Пашей просто на лошадке покатаемся и все.

– Вы?

– Мы.

– Послушайте, – снова начинает эта взволнованная мамочка, когда мы выходим из беседки и направляемся в сторону конюшен. – Зачем вы это делаете?

– Потому что могу и хочу, – невозмутимо отвечаю я, ну не признаваться же мне, что радость ребенка каким-то чудным образом передается мне и заставляет сердце сжиматься от умиления. Конечно, не признаюсь. Я ж строгий директор и эти всякие уси-муси не признаю. И выдаю только какое-то невразумительное объяснение. – Паша – мой гость, а моя прямая обязанность развлекать гостей.

***

Да, мы с Пашей катались на лошади. Он сидел впереди меня, я придерживал его одной рукой, а второй управлял поводьями. Сердце таяло, когда я смотрел в счастливые глаза мальчишки. Жаль, что мой отец никогда не привозил меня сюда, никогда не катал на лошади, никогда не был рядом, чтобы похвалить за смелость… Пусть у Паши будут хотя бы несколько этих счастливых дней и прекрасные воспоминания…

Позже, этим же днем, мы с ним снова плескались в бассейне, где он уже «закреплял» достигнутые результаты по плаванию. А в понедельник мы с ним отправились на арену и там, на татами, я показывал ему, как такой малыш может сбить с ног такого здоровяка, как я. И у него неплохо получалось. Мы возились и падали вдвоем, а потом хохотали и дурачились. Здорово было…

Сегодня Света увезет сына. Сижу в своем офисе и грустно думаю о том, что я к нему привязался. Выйти и попрощаться? Может быть, навсегда. Что за боль в груди? Не могу понять. Хотя, нет, понимаю – был бы счастлив иметь такого сына…

Ну вот, Миша, помнишь, Кирилл говорил, что хочет дочку? Так это заразно оказалось, как ты и предполагал. Или мы с другом стареем и уже думаем… О чем? О тех, кого хотелось бы любить, и хотелось бы быть любимыми ими…

Любовь. Как это все сложно! Да, сложно. И непонятно. Света все больше хмурилась и грустнела при встрече со мной. Разговор с ней никак не клеился. Разрешала мне проводить время с Пашей, но кажется, не была этому рада. А я не смог объясниться с ней. Кажется, все что я говорю, она воспринимает «в штыки». Почему? Нихрена не понятно!

Стою у окна своего кабинета и провожаю их взглядом. Они уходят на стоянку маршрутного такси. Я так и не решился выйти и попрощаться.

– Можно? – голос Михайловского.

– Да, заходи Сергеич.

Мужчина проходит и останавливается рядом. Смотрит на меня, потом в окно на удаляющиеся фигуры Светы и Паши.