– Что ж, на этом и договоримся, – кивает мне пожилой статный мужчина в дорогом костюме, встает и пожимает мою протянутую руку.
Он улыбается вежливо, и я тоже киваю ему с улыбкой.
– С вами приятно иметь дело. Будем рады сотрудничеству, – на автомате отвечаю я, совсем не задумываясь о смысле сказанного. Это просто дежурная фраза в таких ситуациях.
– Мой юрист еще раз просмотрит договор и мы вышлем его на почту. Хорошего дня.
Мой собеседник желает «хорошего дня» так просто, как и я перед этим, чисто на автомате, как произносят фразы, не вдумываясь в слова: «доброго утра», «приятного аппетита», «удачи». Никто даже не задумывается, хороший этот день или нет.
Хотелось бы мне, чтобы этот день был хорошим. Но это невозможно. С той хрЕновой субботы каждый день для меня – плохой день. И я с трудом заставляю себя жить в этих плохих днях. В ту грёбаную субботу случилось страшное – я потерял ее. Я потерял свою самую прекрасную девушку в мире. Я потерял свою душу и тело мое от боли разваливается на части, а сознание мое разорвано в клочья. И каждый клочок этой нематериальной субстанции стонет и кровоточит…
Не в силах сдержать себя на одном месте, нервно мечусь по кабинету – к бару, за ноутбук, к окну, снова к бару. Может, стОит нажраться коньяку до поросячьего визга? Нет, не поможет. Пробовал уже. Только еще больнее потом, с бодуна.
– Кирюш, я заказала обед в «Эль-Помидоро». Не уходи, пожалуйста, доставят через десять минут, – голос Нины звучит так заботливо, что трудно отказываться и сопротивляться.
Есть совсем не хочется, но я соглашаюсь. Обед, так обед.
Останавливаюсь у окна, рассматриваю пасмурное небо и припорошенный мокрым снегом город. Холодно, мокро, зябко – все, как у меня внутри…
Снова и снова память возвращает меня в тот хренов день, когда я «стал мертвым». После того, как отвез флешку с программой в указанное место, вернулся в город, спустился в метро, как велел мне Дима. Видимо, это было нужно для того, чтобы меня не «снял» какой-нибудь меткий снайпер, то есть мера предосторожности…
Ждал, ходил по станции взад-вперед. Нервничал и порывался звонить всем подряд: Мише, Диме, Герасиму и похитителям. Но сдержался. А когда пришла СМС от Димы: «Едь в больницу на Кижеватова», сорвался, как ураган, и помчался по ночному городу, игнорируя светофоры и правила дорожного движения.
В отделении «Скорой помощи» меня уже ждали Миша со Светой, которая, прижимая к себе сына, плакала и повторяла лишь: «Прости, Кирилл, прости…»
Доктора и медсёстры стеной стояли и не пускали меня к Кате, пока дежурный хирург, которому надоела наша истеричная возня, ни вышел к нам:
– Герасимович Мирослав. Пулевое ранение в область груди. Задето легкое. Готовим к операции, – четко по бумаге читал доктор. Перевернув страницу, сделал паузу, глянул на нас поверх очков и продолжил. – Васильева Екатерина. Внешних повреждений нет. Внутренние – возможно, сломано ребро. Сейчас везут на рентген и томографию. Можете приехать завтра или позвонить. Результаты вам сообщат по телефону, указанному в приемном отделении. Это все.
– Как все? Нет, я останусь! Я должен увидеть ее, доктор! Я должен быть с…
– Прекращаем истерику, молодой человек! Васильева будет в порядке. Завтра увидитесь. Сегодня уже время посещений закончилось.
Но как они ни старались, ни доктор, ни медсестры меня из больницы так и не выгнали. И через два часа я все же держал Катю за руку, пристроившись на корточках у ее кровати. Она спала, получив обезболивающее, и не слышала моих признаний и извинений. Зато их слышал кто-то другой, стоявший за моей спиной. И этот «кто-то другой» был зол и непреклонен в своем решении.
– Если любишь – отпусти. Дай ей жить спокойно и в безопасности.
Басистый голос Катиного отца навсегда прописался в моем мозгу и прокручивается, как заевшая пластинка, снова и снова: «Если любишь – отпусти…»
ebooksa