Рэндалл сконфуженно покраснел.
– Вообще-то, я не то чтобы много ходил в церковь, – неуверенно пробормотал он, – но… да, пожалуй, я в это верю.
– А вы, Синтия?
Напряженно слушавшая разговор Синтия молча кивнула.
– Художник создал этот мир на свой собственный манер, используя аксиомы, ему понравившиеся. Учитель одобрил творение в целом, однако…
– Подождите секунду, – перебил его Рэндалл. – Вы что, пытаетесь описать творение нашего мира, Вселенной?
– А что же еще?
– Но… какого черта, это же нелепость какая-то! Я просил вас объяснить события, происшедшие с нами.
– А я предупреждал, что вам не понравится мое объяснение.
Помолчав секунду, Хог продолжил:
– Вначале Сыны Птицы были основным элементом этого мира.
Голова Рэндалла готова была лопнуть. С тошнотворным ужасом он признался наконец себе, что все его логические построения, придуманные по пути сюда, были грошовой поделкой, кое-как сляпанной с единственной целью – подавить обуревавший его страх. Сыны Птицы реальны, они реальны, ужасны и обладают колоссальной мощью. Теперь он знал, о каком племени говорит Хог. Потрясенное, застывшее в ужасе лицо Синтии говорило, что и она знает – и теперь никогда больше не будет спокойствия, ни для кого из них.
– В начале была Птица…
Взгляд, которым Хог окинул Рэндалла, был лишен недоброжелательства, но и сострадания в этом взгляде не было тоже.
– Нет, – сказал он просто и спокойно. – Никакой Птицы никогда не было. Существуют только те, которые называют себя Сынами Птицы. Глупые и наглые. Вся их священная история – сказки и суеверия. Но, согласно законам, которые правят этим миром, они сильны – в некотором роде. И все, что вам, Эдвард, казалось, вы видели в действительности.
– Вы хотите сказать, что…
– Подождите, дайте мне закончить, у меня мало времени. Вы действительно видели все, что, как казалось вам, видели – за одним исключением. Меня вы видели только в вашей квартире или в моей. А все эти существа, которых вы выслеживали на улице, то существо, которое испугало Синтию, – все это Сыны Птицы. Стоулз и его дружки.
Учителю не понравились Сыны Птицы, и он предложил внести в творение некоторые поправки. Но Художник был тороплив, а может – беззаботен; вместо того чтобы убрать их совсем, он их… ну, скажем, замазал или перекрасил, придал им вид неких новых творений из тех, которыми он населил свой мир.
И все это не имело бы особого значения, не будь эта работа избрана для оценки. И конечно же, критики заметили Сынов Птицы, они были… плохими произведениями искусства, они безобразили работу. В умах критиков появились сомнения, стоит ли сохранять такое творение. Вот потому-то я и нахожусь здесь.
Хог замолк, словно ему нечего было больше сказать.