Сотканный мир

Он вернулся в машину, включил холостой ход, чтобы не замерзнуть, и начал обдумывать положение. Можно было вернуться назад пешком и попробовать в объезд. Так он мог потерять несколько часов и все равно не добиться успеха. Он мог остаться сидеть здесь в надежде, что дорогу расчистят. Подумав, он предпочел третий выход: добираться до сияющего Холма пешком. Судя по карте, дорога впереди разветвлялась, и по левому ответвлению можно было сравнительно быстро дойти до холма. Правда, он сомневался, что увидит его за снежной завесой, но лучше было идти наудачу, чем оставаться на месте.

Приняв решение, он приободрился и начал готовиться к путешествию. Достав из-под сиденья коробку Глюка с бумагами, он отобрал некоторые из них и сунул под куртку. Саму коробку он разорвал на куски и подложил в штаны для утепления. Потом он обмотал лицо кожаными ремнями, найденными на заднем сиденье, и надвинул капюшон. Сунув за пазуху пакет Глюка, он заглушил мотор и вылез.

«Я ненормальный, – подумал он, представив себя со стороны. – Чокнутый Муни во всем своем облике».

Снаружи было не так темно, как казалось из машины. Буран приутих, и пейзаж окрасился робким светом – светился скорее снег, чем свинцовое небо над ним.

Первые четверть мили ничто не нарушало его оптимизма, но потом холод начал проникать через его самодельную изоляцию. Но еще хуже было то, что он не мог разглядеть развилки. С каждым шагом становилось ясней, что он удаляется от холма вместо того, чтобы приближаться к нему.

Он решил рискнуть и пойти через поле. Слева от него земля полого поднималась, и можно было предположить, что холм находится именно там.

Просвет в тучах увеличился, и в нем стали видны звезды. Кэл выучил основные созвездия, когда купил телескоп, и сейчас легко нашел их на небе. Конечно, в контексте космоса эти названия ничего не значили, но ему они показались давними знакомыми, встреча с которыми здесь странно успокаивала.

Боль в ногах и спине нарастала. Он рассчитал, что до холма примерно тридцать ярдов, и на полпути остановился передохнуть. Ходьба по снегу, да еще в гору, отнимала слишком много сил. Хватая воздух, как астматик, он смотрел на тропку, проложенную им в снегу. Он старался идти прямо, но следы виляли туда-сюда, как ненормальные.

Стараясь не думать о том, что это означает, он пошел дальше. Каждый шаг требовал все больше усилий. Наконец он увидел внизу со всех сторон бескрайнюю белую равнину, как будто он был не в Англии, а где-нибудь на Северном полюсе.

Это и есть холм; во всяком случае, других поблизости не наблюдается. Там никого не было, никаких следов укрытия. Только те же заснеженные поля и безмолвие. Он один.

Если бы у него были силы плакать, он бы заплакал. Но он только дал волю усталости и рухнул в снег. Что с того, что он полежит здесь немного... или даже не немного? Что толку возвращаться к машине? Его друзья погибли, все погибло. А снег такой мягкий, такой чистый. В нем отдых от всех земных забот...

Когда его веки уже смыкались, он заметил какое-то движение на склоне холма. Он попытался всмотреться в белую пелену. Да, там двигалось что-то. Какое-то животное.

Обезьяна?

Он оперся руками о снег и попробовал встать, но вместо этого потерял равновесие и покатился вниз. Земля и небо на несколько мгновений перепутались, а когда он встал, то увидел, что животное – да, это была обезьяна! – бежит прочь.

Он неуклюже, как снеговик, затрусил следом. Обезьяна исчезла. Внезапно, как будто шагнула в невидимую дверь. Может, это был мираж? Или он и вправду сходит с ума?

Он посмотрел на снег и увидел там обезьяньи следы, обрывающиеся в нескольких футах от него.

– Эй, – позвал он. – Ты где?

Он шагнул к месту, где исчезло животное.

– Где ты?

Конечно, ответа не было. Миражи не говорят. Он смотрел на следы и чувствовал, как его покидают последние остатки надежды.