Наконец Брендан выдавил:
– Я... я получил письмо.
– Письмо?
– От твоей мамы. Неужели я спятил, сынок?
– Нет, папа. Конечно, нет.
– Ну ладно, – он пошарил по столу, нашел грязный носовой платок и вытер слезы. – Вон там. Посмотри. Кэл оглядел стол.
– Ее почерк.
Там и правда лежал листок бумаги, смятый и смоченный слезами.
– Она писала, что она счастлива, и чтобы я не переживал. Писала, что...
Новые рыдания помешали ему закончить, Кэл поднял листок. Он был чист с обеих сторон.
– Писала, что... что ждет меня, но ждать там тоже в радость, поэтому я не должен торопиться, пока меня не позовут.
Кэл увидел, что бумага не просто тонкая; она, казалось, тает у него на глазах. Он положил листок на стол, чувствуя озноб.
– Я был так счастлив, Кэл. Я ведь только и хотел услышать, что ей там хорошо и что когда-нибудь мы снова встретимся.
– Тут ничего нет, папа, – тихо сказал Кэл. – Чистый лист.
– Оно
Брендан согнулся в кресле, опять начав плакать. Кэл снова взял его за руку.
– Держись, папа.
– Это ужасно, сынок. Я будто потерял ее во второй раз. Почему оно исчезло?
– Не знаю, папа, – он оглянулся на письмо. Листок уже почти исчез.
– Откуда у тебя это письмо?