— Милая моя, самолет еще нескоро, не откажите в любезности выпить со мной кофе, я угощаю.
— Вы меня не поняли… — попыталась вставить девушка, но та ее тут же перебила.
— Это ты меня, зайка, не поняла, это не подкуп, мне просто хочется провести время в компании, пообщаться, просто если я замолчу для меня это будет катастрофа. Говорят, что женщина в день должна выговорить как минимум двадцать тысяч слов, иначе она будет неполноценна, так вот, я за сегодня, наверное, и тысячи не набрала. Да и ты со своей смуглянкой, — кивнув в сторону дремлющей няньки, — и сотни не выговорила. Поверь, я интересный собеседник, очень терпеливый слушатель, — тут она приспустила очки и взглянула зелеными глазами, — и к тому же очень внимательный.
— То, что вы хороший собеседник… — не успела закончить фразу Новак, как ее опередила дамочка.
— Можно на «ты», солнце мое. Ну, так пойдем?! Можно я оставлю свои вещи у этой всевидящей и всеслышащей девы.
— Да, конечно, Карла присмотрит.
— Угу, — Карла что-то пробурчала себе под нос, то ли на своем, то ли на русском языке. Два совершенно непохожих человека, элит-дама и своенравный подросток, подобно знатным особам отправились на чаепитие.
«Песня 83» создавала рабочий фон для картографа Вениамина Семеновича.
Если б только можно было, он сменил бы имя. Все шестьдесят лет жизни его упрекали в том, что он еврей. Конечно, когда в нем замечали нужного человека, шутки уходили прочь.
Его жизнь была далеко не безоблачной. Непонятно, что происходило в стране: сегодня — евреи самые ценные научные сотрудники, а завтра — «бей жидов» на каждой стене. Он привык. Вениамин Семенович не был плохим иудеем, четко соблюдал все праздники, а его пению на иврите позавидовал бы любой из певцов телевизионной передачи. Читал Тору и вообще, после того как синагоги восстановили, он всегда их посещал, правда, немного подпольно, и жертвовал большие деньги.
Его родители трагически погибли, и не только они — вся семья. Он чудом остался жив, лишь правая рука после того случая одеревенела, но воля к жизни была сильной, поэтому он выучился писать левой.
…Шел домашний концерт: он играл на фортепиано, его сестра на скрипке, а старший брат пел Иегова-Ире на иврите. В дом ворвались негодяи и людей рассортировали. Русских друзей выгнали взашей, а евреев поставив к стенке, заставили раздеться… Один из нападавших увидел у отца блеснувшие золотые зубы и вначале ударил по голове, а после вырвал их изо рта. Тогда стало по-настоящему страшно…
Сестра расплакалась, и один из них выстрелил…
Из тридцати человек, поставленных к стене построенного отцом двухэтажного дома никто не знал этих людей-варваров, что хозяйничали, размахивая оружием. Но кем бы они ни являлись, им была неведома жалость. Кто-то нажал на курок, и Вениамин увидел, как кровь и содержимое черепа его сестренки брызнули на него, маму, побелевшую от ужаса, и покрашенную перед праздником стену.
Что было дальше, он помнит смутно: автоматные очереди, быстро прервавшиеся крики женщин, и что-то словно большая оса укусило его в районе локтя, потом в плече, а потом стало горячо в груди…
После того, как, собрав в мешок дорогую одежду, изверги ушли, на свой страх и риск в дом вернулась хорошая подруга, жившая по соседству. Все были мертвы, за исключением Вениамина. Пуля прошла навылет, не зацепив внутренних органов, плечо только поцарапано, зато локоть был сильно раздроблен, и повреждены сухожилия.
Так он и остался жить у соседки. Она его выходила, потом и вырастила. Своих детей у нее не могло быть, из-за чего ее и бросил муж. Не будучи еврейкой, она приняла иудаизм от родителей Вениамина, в котором воспитала их сына. О Христе она узнала позже и где-то внутри понимала, что иудаизм без христианства подобен незаконченной книге. Но, она поняла это слишком поздно, к тому времени Веня нашел синагогу и стал настоящим иудеем. Хотя он всегда уважал взгляды приемной матери, Христа принять так и не смог, но в Бога и в Закон верил свято и беспрекословно.
Дальше жизнь понеслась как ускоренная съемка. Выпускной класс и золотая медаль. Потом училище, которое он не успел закончить — началась война. На фронт ему не довелось попасть, хотя он так хотел. Он стал штабным работником. Там он впервые столкнулся с картами. Несмотря на то, что пальцы правой руки бездействовали, он мог и одной рукой по памяти начертить любой план и схему. Однажды, интереса ради, он начертил план-карту квартала, где располагался штаб, да так точно, что это каким-то образом спасло жизнь полковника. Как, для него до сих пор остается загадкой, но после этого случая его стали продвигать. Под конец войны он летал на самолете-разведчике над вражескими объектами, делал наброски, а после чертил карту, и по ней уже проводились военные операции.
Закончилась война, а желание заниматься картографией не пропало. Выучился на архитектора, городского инженера. У него было все: деньги, слава, но только не было с кем разделить это счастье. Женщины любили его, но та, которую любил он, поначалу не обращала на него внимания. Десять лет он знал ее и, мечтая только о ней, всячески добивался ее любви. Сквозь войну и многие испытания прошли их чувства, но так и остались дружбой. Лишь за год до своей смерти, она пришла и рассказала, почему они не могут быть вместе, хотя на самом деле она так этого хотела. Она была больна — рак легких не лечился тогда, да и вообще мало кто знал, что существует такая болезнь.
И все же один год они были счастливы. Плодом их любви и причиной, приблизившей кончину любимой, стало рождение на удивление здоровой девочки. Но родители, после смерти дочери, забрали свою внучку, решив, что смогут воспитать ее лучше, чем отец.
ebooksa