Они побрели вверх по узкой тропе, петляющей между обрывистыми кряжами. Через двадцать минут, поднявшись на холмы, торопливо огляделись. До наступления весны Огненные Холмы Святого Леонарда и Дракона всегда были тихи и безлюдны. Но с началом войны здесь построили невысокие башни с маяками, готовые подать сигнал, если франкоспанцы затеют вторжение. Неосмотрительный путник рисковал наткнуться на военный патруль Свободной Ангелии. Но от солдат всегда получалось откупиться: поделишься с ними небольшой суммой денег, чаем, кофе, табаком или бренди из вьюков на спине у пони — они тебя и отпустят.
Вдалеке, на дальнем конце гряды, виднелся большой особняк, залитый ярким светом. С минуту Катберт вглядывался в него. Ему до сих пор не верилось, что теперь этот дом принадлежит Артии Стреллби, бывшему капитану пиратов, с которым он ходил по морям. Нынче она стала богатой и знаменитой. Катберт пожал плечами.
Контрабандисты свернули в небольшой овраг, затерявшийся среди густого подлеска, и медленным шагом повели пони к скрытому среди лесов городку Холли-Тауну. Они удалились от моря на добрую милю, и тут Тинки отпустил еще одно замечание насчет странного черного корабля.
— Знаешь, Глэдди, он мне кое о чем напоминает. Об одной истории, которую я слыхал.
— М-да? — хмыкнул Катберт.
— Ну да, клянусь потрохами дьявола. Как там бишь говорилось? Черный корабль, а капитан на нем — женщина.
Катберт промолчал. Он не говорил Тинку, что на корабле, где он раньше служил, капитаном тоже была женщина. Тинк не читал газет, и если когда-нибудь и слыхивал об Артии, то наверняка давно позабыл или вообще не знал, как звали людей из ее команды.
— Говорят, она вдова, — продолжал Тинк. — Сама ходит в черном и свой корабль так же вырядила. Рыскает по морям и ищет пиратов, убивших ее мужа. Глядишь, когда-нибудь и поймает.
Билли сказал:
— Хорошая сказка, Тинки, клянусь бешеным боровом.
— Правда?
Катберт ничего не ответил. Но в недрах его сознания появилась какая-то заноза и принялась зудеть хуже, чем его Глэдис, когда заводилась. Потом эта заноза стала жгучей, как уголек.
Вокруг сомкнулся лес.
Катберт сказал:
— Послушайте, ребята. Я решил. Я ненадолго выйду из дела.
К нему мигом обернулся Тинк.
— Что это на тебя нашло? Выйдешь — потеряешь свою долю, — насупился он.
— Ну и пусть, — Катберт в тусклом свете накрытого фонаря подмигнул Тинку. — Надо повидаться с одной красоткой. Чуешь? А вы идите в Ландон и поделите между собой мою долю.
Тинки кивнул.
— Нет хуже дурака, чем влюбленный.