— Да, суровое испытание. Я дрожу, как кролик.
— И вы считаете это правильным?
— Видите ли, сэр, нельзя заставить баскетбольного болельщика встречаться с тем, кто баскетбол терпеть не может. Мы подошли к вопросу научно, как нас учили на уроках психологии.
— Звучит не так уж глупо.
— Совершенно верно, — ответил серьезно Боб Джонс. — Итак, девушки будут задавать вопросы мне, вопросы друг другу, а я им, а потом мы все вместе сделаем вывод.
— Вот это да! — воскликнул отец.
— А вы не знаете, сэр, — юноша смутился, — какого рода вопросы они будут мне задавать? За столом не обсуждали?
— Боб, с моей стороны это было бы нечестно.
— Вы правы. — Боб нервно хихикнул и уничтожил еще один персик, куснув пару раз.
— Хотя, честно говоря, я действительно ничего не видел и не слышал, — сказал отец, — эти ведьмы варили свое зелье без свидетелей. Впрочем, они скоро спустятся сюда и принесут перстни Борджиа[4] или что-нибудь в этом роде. Съешьте еще персик.
— Съем, если вы не против.
Дом задрожал, словно предвещая бурю.
— Живи мы в Калифорнии, — сказал отец, глядя на пляшущую люстру, — я решил бы, что начинается землетрясение или на дне океана произошел геологический сдвиг. Но поскольку мы в Иллинойсе, я думаю, что просто мои дочери спускаются по лестнице.
Так оно и было.
— Боб! — воскликнули обе девушки еще в дверях и сразу смолкли. Как последний ружейный залп, на который ушли все патроны. Они смотрели на Боба, на отца, друг на друга.
— Я, пожалуй, пройдусь по саду, — сказал отец — Или даже по улице. А может, мне быть вашим рефери?
— Как хочешь, — сказали дочери, и отец поспешил выскользнуть на улицу, обойдя девушек и гостя, занятых рукопожатиями.
Вернувшись с прогулки, отец застал мать в гостиной.
— Как продвигается большой любовный экзамен? — спросил он.
— Сидят в саду под лампой и почти все время молчат, — ответила та. — Только и делают, что смотрят друг на друга.