По саду прокатилось, как гром, рычанье попавшего в капкан медведя.
— А это Боб Джонс.
— Пойди посмотри, какое у него лицо, — сказала мать.
— Милая Пери Ларсен, я думаю, она…
Дверь, ведущая из сада, распахнулась, Мэг и Мари влетели в дом, размахивая карточками:
— Папа, посчитай, вычисли сам, папа. Помоги, пожалуйста!
— Ну хорошо, хорошо. — Отец оглянулся на дверь, ведущую в сад, где Пери и Боб остались наедине. Он прикрыл глаза, прочистил горло, словно собираясь что-то сказать, потом взял в руки карандаш.
— Пока я тут подсчитываю, почему бы вам не вернуться в сад и…
— Мы здесь подождем.
— Вам бы лучше…
— Считай же, мы подождем.
— Однако…
— О господи, папа!
— Ну ладно, начнем. Два очка за футбол, два за коктейль, дайте-ка подумать…
Он считал какое-то время, а дочери стояли рядом, дрожа от нетерпения. В саду царила зловещая тишина. Отец поднимал глаза, говорил «м-м-м», ошибался в расчетах. Наконец дверь черного хода распахнулась, и Пери Ларсен, улыбаясь, пересекла дом.
— Как дела? — спросила она на ходу. — Идут?
— Медленно, — ответил отец. — А может быть, и быстро. Это как смотреть.
— Я вспомнила: есть работа по дому. Надо бежать! — В мгновение ока Пери была на парадном крыльце.
— Пери, вернись! — вскричали девушки, но она была уже далеко.
За дверью черного хода было тихо. К концу подсчетов эта дверь отворилась, и великан Боб Джонс ввалился в дом, как-то глупо мигая.