— Это что, его маршрутка сбила, что ли? Вот гоняют, черти!
Галина сначала хотела промолчать, но потом задумчиво прошептала:
— Нет, это он так сопротивлялся…
— Волна, — вдруг отчётливо произнёс подозреваемый.
Домой добрался поздно. Или рано… Сон приснился нехороший. Мрачный какой-то. Будто выхожу я из ванной со щёткой зубной во рту, а на кухне только Ксюша кастрюльками гремит. Спрашиваю её:
— А где Женька?
А жена отвечает:
— Женька на детской площадке Мухтара дрессирует!
— Кого? — спрашиваю, а у самого мурашки по телу и волосы на руках и ногах дыбом.
— Как кого? Мухтара! Чёрненький такой, толстенький. Ты же вчера сам его в дом привёл и сказал, что он теперь с нами будет жить. И ещё сказал, что он умный, но его дрессировать нужно. Вот Женька его и воспитывает.
— Твою ж мать… — ору во всё горло!
Хватаю табельный и, как был в синих труселях с золотыми рыбками и в комнатных тапочках на босу ногу, выбегаю во двор. Бегаю по снегу, кричу, а сам себя не слышу:
— Женя-я-я-я! Женька!
А тут вдруг Женькин голосок:
— Мухтар, ко мне! Ко мне, Мухтар!
Я табельный передёргиваю, за детскую беседку, утопая по колено в снегу, забегаю… А там, сука, гражданин Сулейманов Мухтар Казимович на четвереньках стоит, рот открыт, с вывалившегося языка слюна на снег капает… и задницей, тварь, виляет… Ну, я в него всю обойму и…
Зачем? Да как… А вдруг бешеный?
Утром за завтраком Ксения, подняв свой халатик, показала огромный синяк на ноге чуть ниже попы и как бы между прочим сказала мне на ухо:
— Видел? Ещё раз так ночью будешь брыкаться и орать… вылетишь на диван. Я к нему… Андрюшенька, котик… А он!
Я молчал. Я ждал звонка. От кого? Да так… от всех сразу.