— Ты думаешь, Фашист нас расцелует за то, что мы скажем, во что вложены деньги общака? Он нас не расцелует, нет, он прикажет нас поставить на ножи как крысятников. Понял, фраер?
— Но ведь Бармалей нас двоих взял в это дело специально, чтобы мы были свидетелями проводимой сделки.
— А где гарантии, что Фашист поверит? — не сдавался Железяка. — Бармалей ведь мертв. Смотри, чтобы нам не пришили его убийство.
Они действительно оказались в роли громоотвода, за одно неправильное слово можно лишиться жизни.
— Значит, пойдем другим путем. — Павловский посмотрел на Дениса с прищуром, очень нехорошим. — Надо договориться с этим гребаным Троцким: либо пусть бабки вносит, либо сам говорит с Фашистом и предлагает ему войти в долю.
— Ему — это означает, что в долю входит вся московская сходка. То, чего не хотел. Бармалей.
— Бармалей хотел стать русским Рокфеллером и в конце концов уйти на покой и зажить припеваючи где-нибудь в теплом краю. Теперь его нет, мы должны что-то сделать для себя. Пусть Троцкий тоже в этом поучаствует.
— Кто будет говорить с мэром? — спросил Денис, поняв, что приятеля не переубедить.
— Естественно, ты, — усмехнулся Дьякон. — Ты же спишь с его пресс-секретарем, тебе и карты в руки. — Увидев, как при упоминании Калининой дернулся Железяка, спокойно добавил: — А ты, дружище, думал, никто не знает? Поверь, кому надо — тот знает. Вот я, например, наслышан о твоих шурах-мурах. Так что передай Троцкому, если он не хочет, как его тезка, ледорубом по башке схлопотать, пусть Фашисту приколет ту сделку, что они с Бармалеем задумали...
По мере расследования накапливалась информация по этому делу. Послав по электронной почте запрос в информационный центр МВД, Кольцов снова отправился на улицу Гастелло.
Логика говорила ему: раз киллерша не уехала на машине, значит, она жила поблизости. И вряд ли в том районе она жила постоянно.
Опять ему пришлось запасаться водкой, консервами и идти в гости к словоохотливому дворнику и сантехнику Мылову.
Скандалист и выпивоха Николай Федорович встретил его в своем привычном наряде: в майке, ситцевых трусах и рваных тапочках. Гостя дворник узнал сразу и расплылся в щербатой улыбке:
— А, киношник, заходи. Надеюсь, не пустой?
— Да нет. — Сыщик продемонстрировал «волшебный чемоданчик», наполненный снедью.
— Вот это по-нашему, вот это душевно! — воскликнул Мылов, довольно поглаживая себя по животу.
Кольцов снова оказался на замызганной кухне старика, на этот раз у него оказалось полбуханки серого хлеба, несколько стеблей зеленого лука и с десяток редисок. Все-таки для такой жизни, как у дворника, лето — самая предпочтительная пора года.
На месте, где в прошлый раз сидел Глеб, восседала худая, с красным одутловатым лицом, неопределенного возраста особь женского пола.
— Вот, режиссер, знакомься, подруга моя боевая, Ритка. Видишь, как испугалась, думала, кто-то на хвост нам решил упасть. Не переживай, Ритуля, этот человек пустым в гости не ходит, доставай нашу заначку.
Ритуля глупо хихикнула, опустила красную, обветренную руку под стол и извлекла четырехгранную бутылку зеленого стекла, прозванную в народе штофом. Бутылка была опустошена на четверть, то есть детектив успел почти к началу торжества, и поэтому существовала гипотетическая возможность получить необходимую информацию.
ebooksa