— Надолго тебе хватит твоей доли в баксах? А дальше что? Пойдешь драгоценными камнями торговать на Арбат или обратишься с предложением в скупку. Только не забудь, эти камни неограненные и вряд ли кто-то, кроме МВД и комитетчиков, захочет иметь с тобой дело. Или я не прав?
Салават угрюмо молчал, а Владимир Леонидович решил добить его:
— Сам знаешь, если ты им попадешься, они выпотрошат из тебя все. Даже то, что ты уже забыл. И через тебя они выйдут на всех остальных.
Прикусив губу, Салават с ненавистью смотрел на своего шефа, понимая, что тот, как всегда, прав. Действительно, попади он в руки бывших своих, на снисхождение рассчитывать не приходилось именно потому, что он бывший свой, подставивший под удар большое начальство и повесивший позорное пятно на весь департамент. Комитетчики тоже не станут миндальничать по противоположным причинам: есть шанс лишний раз ткнуть носом в грязь милицейское начальство.
— Так что, будем так и сидеть сиднем, пока нас не обложат, как волков, красными флажками? — наконец произнес Салават.
— Сидеть не будем, — последовал ответ. — Нам действительно надо двигать отсюда. Но не спонтанно. Уйдем по уму, так, чтобы осесть с комфортом.
— Мы уже хотели с комфортом в Москве осесть, — недовольно буркнул Юрий.
— Непредвиденные обстоятельства. — Владимир Леонидович развел руками. С того момента, как Гестапо потерял свою официальную должность и звания, он стал намного демократичнее с бывшими подчиненными и теперешними братьями по скитаниям. — Задумка была неплохая, мы почти пустили здесь корни, но... Зато теперь есть возможность учесть негативный опыт и больше не повторять ошибок.
— Красиво сказано, как на партсобрании, — усмехнулся Салават. Отвернувшись от шефа, он снова занялся чисткой оружия.
Говорить было не о чем. Люди, живущие больше полугода на нелегальном положении и постоянно находящиеся друг у друга перед глазами, в конце концов начинают ненавидеть собратьев по несчастью. Эту ненависть на время могут разрядить лишь выезды за пределы усадьбы, как любили говорить сами беглецы, — «на боевые». Когда можно разрядиться, пролив чужую кровь, забрав чью-то жизнь.
— Николай не возвращался? — спросил Владимир Леонидович Хрохмин о своем заместителе. Тот уже два дня находился за городом «на ферме», где держали пленников. Сегодня утром менять его поехал Варгин.
— Нет, пока не приехал, — покачал головой Юрий Салтынин. Он вытащил из-за пояса «Макаров», быстро разобрал пистолет, аккуратно разложив составные части на столе, потом начал чистить их промасленной ветошью.
— Как же, спешит ваш Николай возвращаться, — хмыкнул Салават Кембаев. — Он, наверно, на радостях, что встретился с дружком, сейчас квасит с ним. Да еще они во все дырки трахают размалеванную дуру.
Хрохмин ничего не сказал в ответ бывшему офицеру-омоновцу, помня о его неприязни к Николаю Колодину. Когда-то между ними пробежала черная кошка. Только если раньше эта неприязнь была скрыта, то теперь она все больше проглядывала наружу. Да и Колодин стал заметно деградировать, часто пьян. Дисциплина катастрофически падала, а это первые признаки провала.
Хрохмин посмотрел на широкую спину Салтанина в давно не стиранной майке, потом перевел взгляд на восточный профиль Кембаева. Если они выйдут из подчинения, бывшему полковнику трудно будет с ними справиться, даже при помощи Колодина, Варгина и Олейникова. Впрочем, беглый прокурор района не в счет: светлая голова, но хилое тело.
Владимир Леонидович опустил правую руку в карман пиджака, ощутив рифленую рукоятку пистолета.
«Примитивные особи, — подумал он о бывших омоновцах. — Им много не надо, вполне устроят и те крохи, что Долгов привез из Швейцарии. Даже камни будут не нужны. Они еще подчиняются мне в силу привычки, а как только сообразят, что вполне обойдутся без меня, то...»
Хотелось выхватить пистолет и разрядить его в спины сидящих, пока их оружие разобрано. Но полковник этого не сделал, прекрасно понимал, что пока они представляют для него ценность. А когда дело будет завершено, с ними можно будет расправиться по-тихому. Боливару всех не унести.
Весь день Леонид Перваков «водил» по городу машину Кифана. Антон Семенович, зная, что находится под колпаком ГУБОПа, вел себя очень тактично, скорости не превышал, не пытался оторваться. Правда, во время бесед с партнерами по бизнесу он говорил странно, обрывками, едва заходила речь о текущих делах, перебивал собеседника, тут же переводя разговор на другую тему.
Слушая эти беседы, молодой сыщик иронически улыбался, прекрасно понимая, в чем тут дело. Бизнесмен не так кристально чист, как он о себе говорил.
ebooksa