Диверсионная команда

— Кто еще хочет высказаться? — а про себя подумал: «Демократия, гласность, бардак, твою мать. Совещание, где решается жизнь и смерть многих, превратили в балаган».

— Ото правильно, нехай хлопцы выговорятся, — пробасил мичман.

— Я хочу сказать, — со своего места поднялся младший сержант Босяга, одетый как стопроцентный моджахед в шаровары, длинную рубаху и разгрузочный жилет с боеприпасами.

Прежде чем говорить, Андрей снял с головы чалму из грязно-серой материи. Кожа лица, затемненная тональным кремом, и бело-молочная выбритая макушка создали довольно неестественный контраст, и у многих спецназовцев это вызвало улыбку.

— Я хочу сказать, что полностью согласен с товарищем капитаном. Командование подобрало группу для выполнения особо важного задания. Наверняка там все рассчитали и предусмотрели, недаром через границу бросили почти взвод. Когда я служил срочную, товарищ майор, тогда «хачики» устроили нам на границе веселую жизнь. Знаете, что самое тяжелое тогда было? На заставах катастрофически не хватало людей. Не то что границу контролировать, заставы оборонять было некому. Да и к тому же если часть группы вернется, а другой окажется не под силу выполнить задание? Как мы потом будем отчитываться перед руководством?

«Хитер подлец, да и оратор неплохой. В старые добрые времена такой экземпляр отправили бы учиться на замполита», —с улыбкой подумал Чечетов.

Но когда он поднимался из-за стола, лицо его было суровым. Оглядев подчиненных, он произнес:

— Значит так, реанимировать труп почившего в бозе партсобрания мы не будем. Поэтому каждый боец сержантского и рядового состава встал и сказал коротко, идет он или возвращается, а то до рассвета сидеть будем.

Первым поднялся Олег Дубинин, с самодовольной улыбкой снайпер произнес:

— Всегда мечтал посмотреть на Кабул через оптический прицел.

— Короче, — одернул его майор.

— Иду.

Следующим поднялся первый номер пулеметного расчета Сергей Назаренков.

— Мы с братом идем.

— Почему за брата отвечаешь?

— Он сейчас сторожит нас. Сидит на стене. Да я знаю его характер и его желание. Пойдет.

— Следующий.

Со своего места поднялся невысокий широкоплечий самбист Константин Астахов.

— Мы тут посовещались и решили единогласно и однозначно—идем. —

— Коалиционное решение, — усмехнулся Чечетов, — но я бы хотел услышать каждого лично. Воробьев?