Овернский клирик

Пьер даже засопел от возмущения, но де Гарай, вдохновленный этим предложением, дернулся и приподнял голову – большее не позволяли сделать веревки, которыми опутал его Ансельм.

– Да, да! Отпустите меня, святые отцы! Не отдадите же вы меня стражникам. Это не по-христиански!

Ансельм скривился, но я был уже готов согласиться. В самом деле, не тащить же этого заступника вдов и сирот в Памье!

– Отпустите меня, святые отцы! Отпустите! Я прикажу своим парням никогда не трогать монахов из Сен-Дени…

– Что?! – мы с Ансельмом разом переглянулись. Болвана подвел язык – в его присутствии мы ни разу не упомянули наше аббатство.

– Сын мой, – вздохнул итальянец, подходя поближе к благородному разбойнику. – Исповедайся нам, отцам твоим духовным. Поведай, какая сволочь натравила тебя на трех мирных братьев из обители Святого Дионисия?

Пьер, сообразивший наконец, в чем дело, нахмурился и сжал кулачищи. Это не укрылось от нашего пленника.

– Всечестные отцы! – возопил он. – Видит Господь, ничего не знал, не ведал! Случайно встретил вас на тропе, клянусь Святым Христофором и Святым Бонифацием, и святым Рохом!

– Богохульствует, собака, – вздохнул Ансельм. – Отец Гильом, вы бы…

Я понял. В иное время, конечно, я бы не стал потакать подобному, но теперь речь шла не только о моей голове.

– Брат Октавий. – Я повернулся к Анжеле. – Не пройдетесь ли вы со мной для небольшой ученой беседы?

– Но… – Девушка настороженно перевела взгляд с ухмыляющегося Пьера на невозмутимого Ансельма, который уже успел выломать пару длинных гибких прутьев. – Братья… Что вы…

– Муки телесные, – наставительно начал итальянец, – не менее мук душевных ведут грешника к просветлению.

– Ага, – подтвердил довольный Пьер. – Кому-то сейчас надлежит просветиться!

Я порадовался грамотно составленной фразе и отвел «брата Октавия» подальше от поляны. В спину нам ударил вопль – просветление грешника началось.

– И все-таки вы такие… – Девушка дернула плечами и отвернулась. – Добрые!

– Я отвечаю за этих двух ребят, – я вздохнул и поморщился – новый вопль просветляемого резанул уши. – Мне надо вернуть их в Сен-Дени живыми. На войне – как на войне. Не хочу напоминать, дочь моя, что было бы, попади вы к этим защитникам бедняков.

Теперь вопли следовали один за другим – видимо, просветление пошло в две руки.

– Наверное, это то же самое, что попасть в руки стражников. – Девушка резко повернулась и сбросила капюшон. – Не отводите глаз, отец Гильом! Могу снять ризу, и показать – меня ударили ножом. К счастью, я все-таки дочь жонглера и смогла увернуться, осталась лишь царапина. Эти стражники…

– …Ничуть не лучше разбойников, – кивнул я. – Увы, и так бывает.