Овернский клирик

22
18
20
22
24
26
28
30

– Ничем не лучше вас! – отрезала девушка. – Вы и этот барич много говорили о том, что положено монаху. Но я видела его с кинжалом, а вас с мечом.

«Баричем» она окрестила Ансельма. В наблюдательности ей не откажешь.

– Мне жалко лишь Пьетро, – помолчав, добавила она. – Вы сделаете из него такого же бездушного лицемера…

Я вздохнул:

– Да будет ваша жалость, дочь моя, проявлена лишь на известном расстоянии.

Вопли слились в один, и я подумывал отойти подальше, дабы окончательно не расстраивать Анжелу, но внезапно наступила тишина.

– Отец Гильом! – послышался голос Пьера. – Он просветился!

На поляне мы застали горящий костер, возле которого сидели Пьер и Ансельм. Сломанные прутья валялись в сторонке, а бесстрашный разбойник, всхлипывая, поправлял штаны.

– Говори, сын мой, – велел итальянец. – Поведай о грехах своих.

– Они… – начал де Гарай и вновь всхлипнул. – Они сказали, что трое толстопузых… то есть братьев из Сен-Дени несут с собой мешок золота. А взамен мне велели убить одного. Только одного, клянусь!

Я мельком взглянул на Анжелу. Та сжала губы и отвернулась.

– Только одного! Который самый старший!

– И кто тебе велел, сын мой? – подбодрил разбойника Ансельм.

– Н-не знаю.

Итальянец вздохнул и потянулся к пруту.

– Знаю! Знаю! Жеанар де Юр! Он – викарий епископа. Мы платим ему за помощь… Святые отцы, пожалейте!

С минуту я раздумывал. Конечно, показаний храброго защитника сирот хватит, чтобы начать следствие против викария. Но этот де Юр наверняка будет отпираться, а епископ заявит, что он ничего знать не знал.

– Пусть идет. Развяжите его, брат Ансельм!

Итальянец удивленно взглянул на меня, но повиновался. Разбойник вскочил, накинул кафтан, но уходить не спешил.

– Святые отцы, – вздохнул он, испуганно оглянувшись на темную стену леса. – Будьте добрыми до конца! Разрешите побыть с вами до утра. Клянусь, мои ребята вас больше никогда не тронут. Но не прогоняйте меня в лес!