Овернский клирик

22
18
20
22
24
26
28
30

– Но вы же спрашивали, отец Гильом! – удивился нормандец. – Я узнавать… узнавал. А хозяйство он вести не уметь… Не умеет. Все отдавать на откуп брату Жеанару.

– Да какое тут хозяйство? – удивился Ансельм. – Пустоши, овцы грязные…

– Не скажи, брат Ансельм! Земля тут есть. Пастбища тут есть. Я смотрел. Если пшеницу сеять вместо проса…

– Как у вас в деревне, – ввернул итальянец.

– И не как у нас! – похоже, Пьер слегка обиделся. – Тут земля хорошая. Тут пастбища хорошие. Тут каждый год ярмарка есть…

– Только тебя тут не хватает, – хмыкнул Ансельм, и Пьер обиделся – на этот раз всерьез.

– Мир вам, братья! – вмешался я. – Брат Ансельм, нехорошо!

Итальянец взглянул на насупившегося Пьера и развел руками:

– Ну, извини, брат Петр! Я это в том смысле, что ты бы тут порядок навел.

– А чего? – буркнул нормандец. – И навел! Церковь бы, по крайней мере, как сарай не стоять… Епископ…

– С монсеньером де Лозом все ясно, – резюмировал я. – Однако же в дальнейшем, братья, прошу высказываться о нем с большей почтительностью. Что вы еще слыхали, брат Петр?

– А нехорошо тут, – сообщил нормандец и вновь насупился.

– Как же так? – не удержался Ансельм. – Тут же каждый год ярмарка есть!

– Люди ночью на улицу не выходить. Демона боятся. Демон в лесу ходит.

– Что?!

Мы с Ансельмом переглянулись.

– Большой демон. Как медведь, только больше. Он людей пугать.

Явно нашего ночного гостя видели не только мы. Да, в Памье действительно нехорошо.

– А что говорят о сеньоре д’Эконсбефе? – внезапно спросил Ансельм.

– Ничего не говорят. – Пьер пожал плечами. – Они его редко видят. Из замка в Памье редко приходят.